конская сбруя нередко была мочальной), а главное – на рогожи. Рогожи служили и подстилками, и обивками кибиток, а преимущественно из них шили миллионы кулей, в которых перевозились по всей стране соль и хлеб в зерне и муке. Мочало сначала расчесывалось деревянными гребнями на узкие ленточки, сортировалось, затем из него на крестьянских ткацких станах-кроснах ткали рогожи разного размера, так же, как ткали холсты и сукно. Существовали даже небольшие рогожные фабрики: в 1892 году было зарегистрировано 51 фабричное заведение для выделки рогож и кулей с производством свыше 4 миллиона штук в год на сумму 373 700 рублей. Но большей частью производство это было в руках кустаря.

В торговле наиболее известны были следующие сорта рогож: парная, сотня которой весила восемь пудов; циновка, или рядная рогожа, сотканная из скрученных волокон мочала, в 17–20 пудов сотня; кулевая – в 13 четвертей длины и семь четвертей ширины; крышечная, или таевка, в 12 четвертей длины и шесть четвертей ширины; парусовка, размером 16 на восемь четвертей. Было также множество сортов, носивших разнообразные местные названия. Впрочем, большая часть рогож поступала на рынок в виде сшитых кулей. Наиболее распространены были т. н. пятериковые (на пять пудов муки) кули в два аршина длины и 22 вершка ширины (вес сотни – около пяти пудов) и девятериковые, в три аршина длины и полтора аршина ширины. Кроме изготовления рогож и кулей, мочало шло на приготовление канатов для оснащения речных судов. Для этого употреблялось мочало низшего сорта, например с косослойных деревьев. Чаще других выделывались канаты толщиною в два вершка («косяк») и в один вершок («легкость»). Общий размер мочального промысла учету не поддавался, но промысел медленно клонился к упадку в связи с распространением джутовых изделий.

Обработка лыка, мочала и бересты была широко развита по всей России, в том числе в Уральском промысловом районе, особенно в Вятской губернии, где занимавшихся этим промыслом кустарей в начале ХХ века было почти 25 тысяч. Таким образом, по числу рабочих рук этот промысел стоял здесь на первом месте. Кулевой, рогожный и лапотный промысел существовал здесь почти во всех уездах. В Глазовском, Яранском и Котельническом уездах треть занимающихся обделкой дерева кустарей составляли лапотники. В Нижегородской губернии в селе Смирново Ардатовского уезда лапотным делом занималось в конце XIX века до 300 человек, и каждый за зиму заготавливал до 400 пар. В селе Семеновском близ Кинешмы производили лаптей на 100 тысяч рублей. Из села Мыт Шуйского уезда Владимирской губернии отправляли в Москву 500 тысяч пар лаптей. В Уфимской губернии производство лаптей было самым распространенным промыслом, охватывая, по данным 1912 года, 659 промысловых дворов, находящихся в 46 селениях, население которых состояло из 2702 человек. Однако промысел этот повсюду падал: становилось меньше сырья, а кожаная обувь и валенки вытесняли лапти.

В сравнении с другими промысловиками, среди лапотников существовала поголовная безграмотность: в Вятской губернии среди мужчин грамотные едва достигали 1 %, среди женщин их совсем не было. Настолько же был низок и уровень экономической жизни кустаря-лапотника: беспосевных хозяйств здесь было почти 19 %, тогда как по губернии их существовало всего 10 %. Из 105 беспосевных дворов одной из волостей только 16 имели по одной лошади, остальные были безлошадные. Но лапотный промысел плохо выручал это беднейшее крестьянство: лапти сбывались в основном скупщикам на соседних базарах, которые покупали их в среднем по 6 копеек за пару и продавали по 8–10 копеек, получая на каждом рубле по 60 копеек барыша.

В Уфимской губернии было развито производство кулей и рогож – в Уфимском, Златоустовском и Стерлитамакском уездах. Здесь вырабатывалось в среднем около 5 миллионов пудов только одного мочала. В Пермской губернии главным центром этого промысла был Осиновский уезд, особенно Сарашевская и Крыловская волости. Это было связано с громадным спросом на кули на прикамских хлебных пристанях и проходивших по Каме соляных транспортах. Те же причины широкого развития промысла были в Алмазской и Петропавловской волостях Красноуфимского уезда. В Оханском уезде тканье рогож и кулей было сосредоточено в деревне Федорово Большесосновской волости, а в Соликамском уезде – исключительно в Верхнеязвинской волости. Всего же по стране обработкой липы было занято 113 тысяч человек, в т. ч. в Уральском районе – 30 тысяч. И на первом месте был рогожно-кулеткацкий промысел. Часть мочала поступала в ткацкие мастерские, а большая часть шла на Нижегородскую ярмарку. Рогожный промысел и плетение лаптей было развито и в Казанской, отчасти в Симбирской, Саратовской (Кузнецкий уезд) и Самарской (Бугульминский уезд) губерниях. Рогожников в Казанской губернии насчитывали до 5000 человек. Кули и рогожи вырабатывались в основном по заказу хлебных торговцев и скупщиков из их материала, заработок составлял от 40 до 100 рублей за зиму.

Существенное место занимало производство сит и решет, прежде всего в Костромской губернии, где главным центром промысла была Ковернинская волость Макарьевского уезда. Здесь их изготовлением было занято до 300 кустарей, а всего в губернии этим промыслом в начале ХХ века занималось около 370 человек. В промысле принимали участие все члены семьи, начиная с 12 лет. Женщина и дети готовили мочальные полотна, а мужчины занимались сборкой изделий. Все производство шло в жилой избе, без наемных рабочих. Работы начинались в сентябре и кончались перед началом полевых работ. Недельная производительность доходила до 300 штук сит и решет, но обычно кустарь вырабатывал не более 100 штук, а за сезон не более 3000. На 100 штук материала для обечаек шло на 2–2 рубля 50 копеек, столько же на лубяные полотнища, да на лыко, прутья и пр. копеек 30–50, а всего на 5 рублей в среднем. Изделия продавались на базаре в селе Ковернино: решета среднего размера по 7–9 рублей за сотню. Учитывая стоимость доставки на базар в 50–70 копеек с воза в 100 штук, решетнику чистого заработка оставалось 2 рубля 50 копеек, или 2,5 копейки за решето, а всего за сезон около 75 рублей. Так что заработок был буквально копеечный и говорить о процветании ковернинского крестьянина-кустаря в пору «динамичного развития» России не приходится.

Рис. 106. Бурак (туес)

Рис. 107. Лукошко

Рис. 108. Короб

Рис. 109. Лапти

Рис. 110. Кочедык

Рис. 111. Пестерь

Рис. 112. Кузовок

Рис. 113. Лопаточник

Иконописание

Существовал еще один своеобразный крестьянский промысел, представлявший уже вид искусства – иконописание. Да, да, это был именно промысел, ремесленное производство. А нынешние сказки о том, как иконописцы перед работами подолгу постились да молились и во время работы вели богоугодную жизнь – сказки и есть: «богомаз» помер бы с голоду, постись он перед работой над каждой иконой.

В литературе XIX века часто можно встретить упоминание о «суздальских богомазах» и иконах «суздальского изделия», даже о «суздальских картинках». На самом деле в самом Суздале иконописцы были очень немногочисленны. А ремесленное иконописание было развито в больших селах Палеха (Палех) и Мстера, слободе Холуй и окрестных деревнях, занимая ограниченный регион в Суздальском уезде. Ремесленное производство получило здесь большой размах в силу абсолютной неплодородности