– Бери, коли дают, – грубовато сказал Горшков и повторил с усмешкой: – Бери, отрок, и поминай дядьку Миколу незлым словом…

Получив королевский подарок, Тарас почувствовал себя на седьмом небе, и не было отныне занятия для него интересней, чем рассматривать в бинокль не видимое простым глазом. Мир становился огромным, далекие предметы – близкими.

Вот и сейчас, проводив Фокина к бургомистру соседнего села, с которым капитан должен был определить лесные делянки, подлежащие вырубке, Тарас вооружился биноклем и отправился обследовать окрестности.

Гуляя по селу, парень из любопытства заглянул в католический собор – огромное гулкое сооружение со стрельчатыми сводами. У алтаря в полукруглых нишах и возле колонн, поддерживающих разрисованные фресками своды, стояли деревянные фигуры. Колонн было много. Массивные, с затейливой резьбой, они выстроились двумя рядами, разделяя собор на три неравные части. В мерцающем свете лампад темные кукольные физиономии водили за тобой глазами. Вверх под купол устремлялись разноцветные витражи. И еще был балкончик, обнесенный витиеватой деревянной решеткой. К нему с двух сторон вели лесенки, огороженные такими же резными заборчиками.

Протестантская церковь была поменьше и поскромнее. Никакой позолоты, никаких лепных карнизов и всяких там фресок. Беленные известкой стены выглядели естественно и строго. Пол из каменных серых плит был исшаркан. Но и здесь для молящихся стояли скамейки.

«Черт знает что, – подумал Тарас. – На каких-то сто крестьянских дворов две церкви. На каждую старуху по плацдарму приходится… Посидят, отдохнут, споют хором или в одиночку и уходят с сознанием выполненного долга. А в войну что творили…»

Самым привлекательным местом в протестантской церкви оказалась колокольня. С широкой площадки открывался шикарный вид. Подняться туда можно было по лесенке, круто взбегающей вверх по узкой крутой галерее. Сперва, правда, церковный служитель не пускал его.

– Не положено, – сказал, но, узнав, что он русский, поспешно отступил: – Сын герр коменданта? – воскликнул преувеличенно громко, словно это знакомство его чрезвычайно обрадовало. – Битте, битте! Я сам вас провожу!

В деревне новости разносятся моментально, и все, конечно, уже знали об их приезде. «Только почему Саню упорно называют комендантом? – подумал Тарас. – Сначала фрау Ева, теперь этот дьяк». Спорить он не стал. Может, так надо. Комендант – значит начальник. В конце концов, Фокин – единственный советский офицер на всю округу, хоть они и приехали сюда с другим заданием…

Тарас прижал бинокль к глазам и занялся изучением местности. К горизонту, поднимаясь все круче, уходили горы, покрытые лесами. Линия их была мягкая, округлая, словно сглаженная. То ли дело Карпаты, где им пришлось воевать. Вот где крутизна! Все вплоть до пушек солдаты втаскивали на себе, потому что лошади такой подъем одолеть не могли. А какие там ущелья, пропасти, сорвешься – и поминай как звали. Или снежные пики, врезающиеся в небо!.. Нет, здешние горы ни в какое сравнение с теми не шли. И название у них скучное – Шварцвальд, Черный лес.

Переведя взгляд пониже, Тарас увидел гостиницу. Даже вывеску, прибитую к воротам, рассмотрел. На желтом фоне черной краской готическим шрифтом выведено: «Приют охотников». Рядом с надписью изображена оленья голова с ветвистыми рогами. Интересно, водятся ли в лесах олени? Наверное, за войну всех перебили…

Двор отеля был пуст. Но вот с черного хода вышла женщина с ведрами в руках. Тарас уже видел ее. Эго была кухарка, пожилая немка с узким лицом и впалой грудью. Из двери выглянула хозяйка. Фрау Ева очень симпатичная, а по сравнению с кухаркой просто красивая. Невысокая толстуха, ловкая в движениях, очень подвижная, она, казалось, умудрялась находиться сразу в нескольких местах. Прическа у фрау прилизанная, глаза навыкате – светло-голубые; губы бантиком придавали лицу капризное выражение, которое сразу же исчезало, стоило хозяйке улыбнуться.

Вскоре обе женщины скрылись в доме. На минуту показался бармен, длинный с маленькой головкой мужчина неопределенного возраста. Тарас его сразу невзлюбил. Бармен напоминал лакеев из фильмов про дореволюционную жизнь, угодливых и в то же время себе на уме.

«Вот, собственно, и все знакомые обитатели “Приюта охотников”», – отметил про себя Тарас. Недоставало только ночного знакомца. Но и он скоро появился. Вышел из сарая и, жмурясь от яркого солнца, потянулся, будто спросонья. Мощные цейсовские линзы приблизили физиономию Ганса Майера, разделенную на две совершенно непохожие половины. Справа лицо было как лицо, без особых примет, даже миловидное. Но стоило повернуться левой стороной, и картина менялась. На войне Тарас привык к виду раненых, в все же шрам Ганса Майера, извилистый, со стянутыми складками розовой кожи, вызывал содрогание и отвращение. Неверное, еще и потому, что это было лицо врага: ведь Ганс получил ранение на Восточном фронте… На несколько минут Тараса отвлекли грузовики, проехавшие по дороге в город. Когда же он снова поймал в окуляры фигуру Майера, то удивился: зайдя за сарай, чокнутый немец воровато оглянулся и стал вышагивать вдоль ограды. На первый взгляд движения его выглядели бессмысленными. Вот он дошел до поворота стены, постоял, повернулся и, четко, по-военному отбивая шаг, двинулся обратно. Присмотревшись, Тарас, однако, обнаружил в егоходьбе определенную закономерность. Стоп!.. Майер сделал разворот на девяносто градусов и пошел на сей раз под углом. Отсчитал тридцать шагов и опять развернулся. Сделал еще семнадцать и на этом месте воткнул в землю палку. Тут его что-то спугнуло. Тарас не сразу понял, что именно, и, лишь оторвавшись от бинокля, он увидел повозку, въезжавшую во двор. Лошаденкой, лихо размахивая кнутом, правила девчонка. Она подогнала повозку к черному ходу. Из двери тотчас выскочила кухарка и стала помогать девчонке сгружать с подводы бидоны. Ганс Майер тем временем скрылся в сарае.

Тарас спустился с колокольни и помчался в гостиницу. Захотелось поближе рассмотреть ту рыжую…

Впрочем, время обеденное, скоро должен вернуться Саня. «Сказать ему или не сказать?» – раздумывал Тарас. С одной стороны, нехорошо что-либо скрывать от капитана, но с другой – о чем толковать? Ни одного факта – сплошная фантазия. Какой-то чужак производит странное впечатление. Ну и что? На то он и калека, контуженный… Но любопытно все-таки, что он там, за сараями, вымерял?.. Нет, надо еще понаблюдать и с выводами не спешить. Ни к чему по-пустому отвлекать Саню, когда у него своих дел по горло…

Когда Тарас вошел во