Шрифт:
Закладка:
Тем временем, оказавшись перед лицом разорения, Дрю обдумывал свои варианты. В субботу днем он позвонил своему давнему соратнику Августу Бельмонту. Почтенный прусский иммигрант, на двадцать лет старше Гулда и известный как «король Пятой авеню», сам владел 4 000 акций Erie. Что еще более важно, Бельмонт также представлял интересы многих британских, французских и немецких клиентов (среди которых была семья Ротшильдов), имевших короткие позиции в акциях. Бельмонт недавно почувствовал себя порезанным с двух сторон мечом Гулда. В предыдущие недели, когда Гулд все еще занимал короткую позицию на рынке, Бельмонт видел, как его собственные акции потеряли половину своей стоимости. Теперь же, когда Гулд освободил средства и двинул цену на «Эри» вверх, Бельмонт беспомощно наблюдал, как многие из европейских инвесторов, которых он представлял, приближаются к разорению. Его разочарование усугублялось еще и тем, что сертификаты акций, которые его далекие клиенты надеялись использовать для покрытия своих контрактов, в буквальном смысле слова медленно плыли в Нью-Йорк. Пароход «Россия» должен был прибыть на Манхэттен только 23 ноября. (Гулд позаботился о том, чтобы перевезти большое количество фондовых сертификатов — в том числе несколько специально подготовленных десятиакционных банкнот — в Европу, чтобы они были недоступны для «медведей», которые будут отчаянно нуждаться в них, когда он выпустит валюту, позволит рынку оживиться и получит огромную прибыль от внезапного поворота Эри).
По настоянию Дрю Бельмонт принял решение подать в суд на Гулда и Фиска за недобросовестные действия и попросить, чтобы суд назначил управляющего для контроля над «Эри». Дрю пообещал свою поддержку и даже написал и подписал письменное показание под присягой, в котором подробно изложил все, что знал о последних операциях «Эри» — а это не могло быть много. Однако, как и положено, Дрю в данном случае оказался двойным агентом, присягнувшим на верность только одним интересам — своим собственным. Сказав, что должен просмотреть его и, возможно, переформулировать, Дрю забрал аффидевит из дома Белмонта. На следующий день (в воскресенье) он направился в офис «Эри» на улицах Вест и Дуэйн, где встретился с Фиском и Гулдом.
Согласно рассказу Фиска, Дрю взывал о защите (о займе акций под 3 процента, чтобы покрыть свои короткие позиции) и умолял двух молодых людей достать свежие конвертируемые облигации для быстрой метаморфозы в акции. Когда Фиск холодно сообщил Дрю, что он «должен быть последним человеком, который должен ныть по поводу любого положения, в которое вас могут поставить в Эри», Дрю затем «пустился в объяснения по поводу некоторых процессов, которые, по его словам, ведутся в судах; он сказал, что был в лагере врага». Далее, как вспоминал Фиск, Дрю выступил с угрозой: «Вы знаете, что во время всех наших других ссор я возражал против дачи показаний под присягой, но клянусь, я причиню вам весь вред, на который способен, если вы не поможете мне в это время, когда я очень нуждаюсь». В итоге Фиск и Гулд, которые, в отличие от ветеранов Вандербильта и Белмонта, не питали нежности к старине Дрю, остались безучастны. «Я — разорившийся человек», — скулил на прощание Большой Медведь, не понимая, что дал Гулду и Фиску жизненно важное предупреждение о том, что должно произойти.[250]
В понедельник адвокаты Belmont, те же самые, что недавно представляли интересы Vanderbilt в разбирательствах, связанных с Erie, передали показания Дрю под присягой и другие доказательства судье Верховного суда Нью-Йорка Сазерленду, которого они попросили назначить управляющего для надзора за Erie. Но прежде чем Сазерленд успел принять решение, выяснилось, что в связи с другим иском против «Эри» уже был назначен другой управляющий — управляющий по имени Джей Гулд.
Ранее тем утром Гулд, Фиск, Лейн и Морозини посетили Барнарда у него дома вместе с Чарльзом Макинтошем, управляющим паромами Erie на реке Гудзон и мелким акционером фирмы. «Политика заговорщиков, — комментирует возмущенный репортер New York Times, — решивших контролировать ход дела, была быстрой и характерной. Некий Чарльз Макинтош, наемный паромный агент компании „Эри“, был вынужден подать иск судье Барнарду по поводу нескольких акций, в котором он восхваляет „руководство“, заявляет, что публика необоснованно нарушает его политику, наводя справки о выпущенных и готовящихся к выпуску акциях, говорит, что лучше оставить все как есть; …что истинное средство — то, о котором он молится, — состоит в том, чтобы главный виновник беззакония был назначен управляющим; чтобы его сообщники оставались у власти; чтобы они подавали иски по своему усмотрению только судье Барнарду; чтобы мистеру Белмонту и всем остальным было запрещено подавать какие-либо иски где-либо; чтобы другие судьи занимались другими делами, а этот агент парома, мистер Джей Гулд, мистер Джеймс Фиск-мл, и судья Барнард, опираясь на совет мистера Лэйна, адвоката железнодорожной компании „Эри“, занимаются всем этим конкретным делом! Если что-то и может превзойти дерзкую уверенность и наглость этой схемы, изложенной в иске Макинтоша, так это тот факт, что судья Барнард мгновенно отреагировал на ее требования».[251]
Тем временем срок исполнения контрактов Дрю наступал, и цена на Эри неуклонно росла. В среду она закрылась на отметке 58. В четверг утром на ранних торгах акции достигли отметки 62, после чего немного успокоились. Таким образом, Дрю терял более двадцати долларов на каждой скудной акции, которую ему удавалось купить, при том что его потребности составляли порядка 70 000 единиц, а «Россия» все еще находилась в море. Одновременно, словно для того, чтобы Дрю не нашел выхода, вновь назначенный управляющий Джей Гулд вдруг выразил сомнения в законности акций, выпущенных предыдущим летом президентом Erie Джеем Гулдом. Поэтому в среду днем судья Барнард разрешил управляющему Гулду купить до 200 000 акций по цене, не превышающей номинальную стоимость.[252] Барнард также разрешил Гулду использовать корпоративные средства для покупки акций Erie по решению суда. (Хотя закон штата Нью-Йорк запрещал должностным лицам железных дорог использовать корпоративные средства для операций с акциями компании, в отношении управляющих, которые являлись должностными лицами суда, закон был менее четким).
Единственный просчет Гулда заключался в том, что он сбрасывал со счетов самую туманную и непредсказуемую фигуру Уолл-стрит — мелкого инвестора. Хотя многочисленные крупные пакеты акций можно было найти в Европе
