европейские державы. Новая Франция не могла избежать участия в этой войне (которая дала д’Ибервилю и другим военным из колонии возможность совершить свои героические подвиги). Водрёй, однако, понимал, что, имея на руках недавно заключенный мир с ирокезами и трещавшую по всем швам раздутую торговлю пушниной, его колония мало что могла приобрести в Северной Америке военным путем. Чтобы поддержать союзные племена микмаков и абенаки, существованию которых стали угрожать разрастающиеся поселения Новой Англии, он санкционировал «маленькую войну» против этих поселений, но не стал трогать границы колонии Нью-Йорк, чтобы не вынуждать ирокезов нарушить нейтралитет. В районе Гудзонова залива, который в соответствии с мирным договором 1697 г. был разделен между англичанами и французами[142], конфликтов не случалось. Боевые действия были перенесены на Атлантическое побережье: в 1706 и в 1709 гг. французы организовали карательные операции против английской части острова Ньюфаундленд, а в 1710 г. колонисты Новой Англии захватили Акадию. Британский план нападения на город Квебек провалился, когда в августе 1711 г. семь кораблей флотилии адмирала Ховендена Уокера потерпели крушение у северного побережья залива Св. Лаврентия. По случаю празднования собор Богоматери Победы (Notre-Dame de la Victoire) в Квебеке, названный так в честь обороны города в 1690 г. под командованием Фронтенака, был переименован в собор Богоматери Побед (Notre-Dame des Victoires). В 1713 г., когда ход событий в Европе привел к окончанию войны имперских держав, Водрёй был готов установить в Новой Франции мир, который продлился до 1744 г. Это был самый долгий мирный период за всю историю этой колонии. Однако даже тогда в пограничных зонах не обходилось без вооруженных столкновений.

Война за испанское наследство привела Францию к банкротству и поражению; ради мира Людовик XIV пошел на уступки в колониях. По Утрехтскому договору, подписанному в 1713 г., Франция передавала Британии всю французскую часть острова Ньюфаундленд и признала за ней права на оккупированную Акадию. Франция покинула все форты, захваченные ею на Гудзоновом заливе, признав всю акваторию залива английским владением. Франция даже признала право Британии на владение землями Ирокезской конфедерации. Эти территории не принадлежали Франции, чтобы она их уступала, а Британия — получала, но англичане заявили, что торговцы пушниной из колонии Нью-Йорк так долго находятся в состоянии союзнических или договорных отношений с ирокезами, что это служит основанием для передачи им этих земель. И Франция приняла это обоснование. Ирокезы, однако, не собирались двигаться с места из-за договора, заключенного между французами и британцами. Они остались на своей земле и даже стали сильнее. В эти годы в Ирокезскую конфедерацию вошло переселившееся с юга племя тускарора. Лига пяти племен превратилась в Лигу шести племен, каковой с тех пор и оставалась.

За потери по Утрехтскому договору Новая Франция получила некоторую компенсацию. Весь остров Ньюфаундленд отошел к Британии, но французские рыбаки (которых по-прежнему бывало здесь гораздо больше, чем местных жителей) сохранили за собой право ловить и сушить рыбу на северном берегу острова, который так и стали называть «французским берегом». Франция сохранила также острова Кейп-Бретон и Сен-Жан (в будущем остров Принца Эдуарда). Заставив Францию уступить всем требованиям относительно Гудзонова залива, договор подтвердил статус Монреаля в качестве неоспоримого центра французской торговли пушниной и усилил коммерческую конкуренцию между соперничавшими торговыми империями. Однако для колонистов Новой Франции перспектива мирной жизни явилась самым большим благом, которое дал Утрехтский договор. Размеры и роль вооруженных сил колонии не должны были уменьшаться, но в первой половине XVIII в. положение дел в северной части Северной Америки значительно больше определялось мирными отношениями, чем военными действиями.

Появление новых колоний

Решение Самюэля де Шамплена сделать центром Новой Франции долину реки Св. Лаврентия казалось правильным в течение столетия. Не считая нескольких торговых факторий на Гудзоновом заливе и слабых колоний на острове Ньюфаундленд и в Акадии, сообщество, выросшее из шампленовского «поселения Квебек», оставалось единственным европейским сообществом на севере Североамериканского континента. К 1700 г. почти 15 тыс. колонистов проживало в городах Квебек, Монреаль и Труа-Ривьер, а также на постепенно расширявшихся фермах, сформировавших почти непрерывную полосу заселенного пространства между ними. Французские торговцы и землепроходцы проплыли в западном направлении на каноэ по индейским маршрутам, достигнув Великих равнин, но за пределами узкой долины реки Св. Лаврентия на огромных северных территориях континента практически не было европейских жителей. Чуть позже другие французские поселения в разных местах Северной Америки стали «догонять» долину реки Св. Лаврентия — ту часть Новой Франции, которую в XVIII в. стали называть «Канадой». Французские территориальные притязания в Северной Америке стали быстро расти и столкнулись с постоянно расширявшимся британским присутствием во внутренних районах континента. Новая Англия, Нью-Йорк, Вирджиния и другие английские колонии продвинулись с Атлантического побережья во внутриконтинентальные области. Новая Франция тоже, по мере того как росло ее население и территориальные притязания, начала понимать, что ее отношения с другими колониями ничуть не менее важны, чем отношения с индейцами.

После 1713 г. стала возрастать численность британских поселенцев на Ньюфаундленде. Во время минувшей войны их форпосты и жизненно важные морские коммуникации, связывавшие их с Европой, находились в постоянной опасности. Исчезновение этой угрозы позволило большему количеству рыбаков проживать на острове круглый год и к середине XVIII в. на Ньюфаундленде было уже 7,5 тыс. человек, включая все увеличивавшееся число женщин и детей. Рыбаков, приплывавших сюда из Европы каждое лето, было все равно больше, но местное население начало превращаться в постоянное и жизнеспособное сообщество. Большинство обитателей Ньюфаундленда жили в рыболовецких поселках, строили свои дома вокруг множества небольших каменистых гаваней по всему восточному побережью. Климат и ландшафт делали занятие земледелием почти невозможным. Здесь даже деревья росли так медленно, что их вырубка вскоре превратила полуостров Авалон в лишенную растительности пустошь. По этой причине жители ввозили сюда большую часть продовольствия и другие необходимые им товары. К середине XVIII в. их поставку обеспечивала не столько Европа, сколько Новая Англия. Сами ньюфаундлендцы ловили семгу и более всего треску и охотились на тюленей, отправляя рыбу на кораблях в основном в страны Южной Европы и на острова Карибского моря, а не в Британию. И хотя на Ньюфаундленде не было официальных колониальных институтов, поселение Сент-Джонс превратилось в торговый порт и местом проживания некоторого количества купцов. В 1750 г. на острове жили главным образом выходцы из Западной Англии, однако туда уже начали прибывать многие ирландские католики, которые со временем сформировали ирландские традиции на Ньюфаундленде.

По Утрехтскому договору Францию заставили эвакуировать ее рыболовецкий форпост в Плезансе на южном побережье Ньюфаундленда. (Она не завладела близлежащими островами Сен-Пьер и Микелон до 1763 г., когда очередной мирный договор произвел