Группа перкуссионистов стала готовиться на лужайке. Все они были одеты в оранжевые футболки и играли на своих инструментах. Становишься счастливее просто глядя на них. Потом пришла и невеста: она сменила верхнюю часть платья на оранжевую футболку. Берет две палочки и начинает стучать по барабанам вместе с остальными участниками группы. Эту картину я никогда не забуду. Чистая радость, музыка и ритм. Я рада находиться здесь и делить с ней эти моменты.

 Тревожность может отправляться к черту.

Пусть я и ухожу почти сразу, как заиграли музыканты, но это не потому, что мной овладевает тревога, просто я устала до смерти и жду-не дождусь момента, когда смогу лечь спать.

Здесь снова возникают те же рассуждения: если бы я осталась дома, возможно, избежала бы тревоги, но это была бы потеря, безо всяких сомнений. Может быть, я никогда не исцелюсь. Может быть, панические атаки у меня будут каждое утро в гостиничном номере или каждый раз, как выхожу из дома… Но знаете, что? Я все равно продолжу это делать, потому что это стоит того.

Это похоже на тот день, когда я решила начать бегать. Я не откажусь от того, что люблю и что приносит мне радость, из-за страха перед тревожностью. Жизнь все равно хороша. Я больна? Согласна, принимаю это, но пока я все еще способна испытывать положительные эмоции, даже охваченная и задыхающаяся от такого большого количества страха и беспричинного отчаяния, это более чем здорово.

Вернулись в Болонью мы ранним вечером в воскресенье. Утром, перед тем как снова отправиться в путь, у меня была еще одна паническая атака, и я вела себя точно так же: анксиолитик, завтрак в постель и запас терпения. Даже не почувствовала раздражения.

 Я перестала воевать с собой, меня это не волнует. Такие атаки делают, что им вздумается: приходят и уходят, иногда предсказуемо (как в этом случае), иногда – нет. Ничего страшного, я могу их вынести.

Сейчас я достаю одежду из чемодана, прокручивая в голове воспоминания прекрасного вчерашнего вечера, и думаю о завтрашнем дне: настал момент операции. Очень хорошо, что свадьба состоялась именно в эти выходные – возможно, если бы я осталась дома, то нервничала еще больше. Вместо этого во время путешествия, бассейна, моря, замка и невесты я отвлеклась. Но теперь мне некуда бежать, это касается меня.

Операция

«Ведь ничего сложного, – говорю я себе. – Просто нужно притащить свою задницу в кресло стоматолога, а анестезия позаботится обо всем остальном».

Просыпаюсь я в совершенном ужасе. Это не совсем та паническая атака, к которым я привыкла, – это нечто другое, больше похожее на тот день, когда я собиралась к физиотерапевту. Меня тошнит, чувствую тяжесть в ногах, а сердце как ненормальное – колотится слишком быстро. Лето исчезло, цвета потускнели, мир будто посерел. Сажусь на край кровати, смотрю на мужа и позволяю испуганной Малышке говорить за себя:

– Я не смогу это сделать, у меня не получится.

Он подходит ближе, берет мою руку и успокаивает:

– Делай, но понемногу.

И мы понемногу идем.

 Мне стыдно за этот страх. Устроила трагедию из-за маленькой операции, для которой даже не нужна специальная операционная.

Что я могу сказать в свое оправдание? У меня есть страх перед стоматологами. Я годами ждала лечения, пытаясь справиться с этим страхом, но теперь, с возобновлением тревожности, все стало слишком сложно. Но я пойду. Прекрасно знаю, что в этот раз сделаю это. Варианта сдаться не существует.

Когда прихожу в кабинет и сажусь в печально известное кресло, понимаю, что я и вправду в ужасе. Ну и ладно, сейчас потеряю сознание, уверена, что потеряю.

Но этого не случилось. Я действительно чувствую, насколько напрасна была вся эта тревога. Мне не нужно ничего делать, только отпустить ее. Есть анестезиолог, хирург, стоматолог, ассистенты, и от меня ничего не требуется, кроме как довериться им.

Анестезиолог делает мне маленький укол и уходит. Вводит лошадиную дозу транквилизатора прямо в вену. И через несколько минут меня не стало.

Если бы это был фильм, сейчас бы выключился свет, а потом все закончилось – мне накладывают швы. Это странный тип анестезии: остаешься в сознании, можешь сделать все, что просят, но потом наступает амнезия – и ты ничего не помнишь. Прошло почти два часа с тех пор, как я села в кресло и как будто проспала. Стоматолог доволен, он говорит, что все прошло отлично, они могли спокойно работать и сделали все в лучшем виде. Если бы я не настояла на анестезии, этого бы точно не было – в самом лучшем случае уже через некоторое время начала бы задыхаться. Анестезиолог сделал идеальную дозировку: уже через четверть часа после операции я смогла встать и выйти к мужу в приемную.

 Мне удалось, я сделала это! Я преодолела это препятствие. Я почти плачу. Мы возвращаемся домой.

В последующие дни мои щеки раздулись, как у хомяка, который запасся едой. Провожу несколько дней на диване, пытаясь читать или смотреть телевизор. Я рассеяна, принимаю пищу с трудом, но все хорошо, ничего страшного – пройдет. На самом деле уже через десять дней моя челюсть как новая.

Как только приду в себя, наведу порядок в доме и соберу чемоданы: проведу две недели в кемпинге с мамой, сестрой и племянником.

Естественные антидепрессанты

Я обожаю кемпинги, возможно, потому, что в детстве всегда так проводила с семьей каникулы. Там всегда один и тот же запах, такой же, как и тридцать лет назад. Не знаю, с чем сравнить: дезинфицирующее средство для туалетов, штора из синтетической ткани, морские сосны. Возможно, комбинация всего этого…

В кемпингах я всегда хорошо сплю. Даже когда дни очень жаркие, ночь среди деревьев немного освежает. Первое утро просыпаюсь с обычными паническими атаками. Нервничаю, потому что не могу даже нормально питаться, но со временем мало-помалу начинаю расслабляться.

Взяла с собой ноутбук, чтобы работать. Представила, как сижу вечером на веранде возле бунгало и пишу какие-то статьи для блога, попивая холодное пиво, но сразу же поняла, что это только фантазия. Я не хочу, очень не хочу напрягать свой мозг. Я устала и просто хочу почувствовать себя в отпуске. Максимум почитать несколько романов, а в