Шрифт:
Закладка:
Иоанниты знали, что Венеция в самом начале года лишилась своих албанских портов, в том числе города Скутари[37], осаждая который, султан повелел рассечь пополам перед лицом его защитников 300 пленных. Венеция молчаливо "проглотила" это, обязавшись платить уже 10 000 золотых вместо прежних 8000, благо Мехмед вернул кое-что из захваченного в Морее.
Было очевидно, что завершение албанских дел окончательно развяжет султану руки для нападения на Родос, а то и на Италию. И в это верилось, ибо верные люди доносили о том, что султан отдал приказ готовить 150 кораблей, хорошо оснащенных артиллерией. Явно, что его следующая цель лежала на море…
14
Любовные дела Торнвилля тем временем изменений не претерпели. Упорная и полная трагических срывов "осада" продолжалась; очередное — предрождественское — предложение было отвергнуто.
Так же случалось много разных мелких происшествий, одно из них не на шутку напугало Торнвилля — прошел слух, что в доме Элен пожар, и Лео сразу ринулся туда, однако ничего такого в помине не было. Львица только печально улыбнулась, поблагодарила за сочувствие и пояснила, что и вправду ее криворукая служанка чуть не сожгла дом, однако огонь быстро потушили.
Интересен был случай с жемчужным ожерельем, которое Лео купил у греков на "заработанные" в очередном морском набеге деньги (тогда захватили большой зерновоз и торжественно препроводили его на остров). "Отловив" Элен, Лео скромно попросил принять жемчуг в дар.
— Я не возьму, — холодно ответила она.
Торнвилля тут же охватил гнев. Сверкнув глазами, юноша воскликнул:
— Значит, я выброшу это в море!
Торнвилль не умел — а точнее, просто не мог — держать свои страсти в узде, страдая сам и заставляя свою даму пережить много неприятных минут.
Элен посмотрела на него с интересом. Что она подумала — Бог ее знает, ведь уже было сказано, что женщину понять нельзя. Однако на этот раз вспышка гнева со стороны Торнвилля заставила строптивицу вести себя иначе, чем в тот раз, когда было отвергнуто самое первое предложение о браке.
— Тогда, — загадочным тоном сказала она, — сам надень его на меня.
На этот раз строптивость была побеждена строптивостью. И коль скоро строптивость — это стремление действовать по-своему наперекор всему, то именно теперь стало очевидно, что отношения Лео и Элен — это поединок двоих строптивых. Лео упорно ухаживал, не обращая внимания на противодействие со стороны дамы своего сердца, а дама в свою очередь упорствовала несмотря ни на что. Не поймешь, в общем, кто из строптивых кого укрощал.
Вроде бы в этом поединке победил Лео, раз получил разрешение вручить подарок, однако Лео, услышав повеление своей Львицы "сам надень его на меня", оказался как будто обезоружен. Торжественно и благоговейнотрепетно он исполнил повеление своей дамы, прикоснувшись к атласной шее.
Элен чувствовала, как он совсем ненадолго продлил нежное прикосновение своих пальцев. А ведь только что она читала в его взгляде яростное желание задушить ее — и вот уж он повержен к ее ногам, и искренне рад этому. Она вряд ли знала старое английское стихотворение:
Когда на ленточку привяжет льва красотка,
Не смеет он рычать, тряхнуть боится гривой
И когти страшные спешит укрыть от глаз —
Так некогда Геракл взял в руки прялку,
Чтобы польстить Омфале, —
но так ли было в данном случае?
Конечно, этот опыт с ожерельем многого им обоим стоил. Лео воспарил за облака, и тем больнее было падать оттуда. А Элен ощутила удесятеренный натиск на свои бастионы, и ей пришлось прилагать в десять раз больше усилий, чтобы яростно их оборонять. Но бывало, что она вдруг начинала смотреть так нежно… И за руку один раз взяла…
Надо полагать, Элен сама не могла разобраться в себе, и ее поступки были продиктованы вовсе не низменным женским стремлением помучить несчастного влюбленного. Лео привлекал ее — своим чувством, искренностью, настойчивостью, умом — и одновременно отпугивал своей неистовой страстностью. Безумства страстей она, возможно, и опасалась в своем чувстве к Торнвиллю. Боялась сама оказаться во власти этого безумия и то давила его в себе, то позволяла ненадолго овладеть ее существом…
Хотя, возможно, все объяснялось гораздо проще: Элен была не вольна в своем выборе, то есть за нее решал опекун, который, возможно, сказал решительное "нет" в отношении Торнвилля как жениха. И если бы Элен в подобном случае дала волю своему чувству, это был бы настоящий ад прежде всего для нее самой. Мучительный выбор между отказом от любви и погибелью бессмертной души. Это для Лео было все просто, а для Элен, которая всю сознательную жизнь прожила под опекой и в конечном итоге всегда уступала велениям опекуна… И Торнвиллю она в этом признаться не могла, иначе тот по своему всегдашнему обыкновению наломал бы дров.
Возможно, другая подобная история и заставила Элен покушаться на собственную жизнь. Однако сплетники, хоть и говорили об этом, умалчивали о причине.
Но вернемся пока к внешнеполитическим делам. На остров прибыл великий приор Франции Бертран де Глюи с небольшим отрядом воинов, принесший весть, что брат магистра Антуан против воли своей задерживается, но клятвенно заверяет, что не оставит брата, если даже ему придется добираться пешком через все Османское государство.
Также на остров приехал "столп" Германии Иоганн Доу. Прибытие великого бальи было обставлено торжественно, ведь "столп" привел на Родос целый караван судов, а на них привез много пушек и иного вооружения, доброго пороху, продовольствия. Но главное — на этих судах приехал цвет орденского рыцарства и знатные добровольцы со своими дружинами из стран, находящихся в ведении "столпа" Германии, которых было немало. В "язык" Германии входили не только исконно германские земли, но и вся необъятная Священная Римская империя, где земли германцев пребывали вместе с Чехией, изрядными кусками Северной и Центральной Италии, а также кое-каких краев Франции и прочих.
И ещё в германское орденское землячество входила вся Скандинавия. Потомки древних викингов не утратили ни боевого запала, ни стати, поэтому пылкие гречанки уже представляли себя в их могучих объятиях, а греки-мужчины с детским восторгом смотрели на ряды белокурых богатырей, из которых каждый шутя мог схватить турка за ноги и побивать