Шрифт:
Закладка:
Не знаю, смогу ли я сказать то же самое о себе.
Мои веки тяжелеют, закрываясь без моего разрешения. На самом деле, все мое тело отяжелело, и я начинаю тонуть.
Вот и все.
Вот так могущественный Энфорсер встретит свой конец.
Могло быть и хуже, полагаю.
Я больше не борюсь с водой. Я слишком устал. Слишком готов к отдыху.
Теперь она будет свободна от меня. Возможно, она уже на полпути к тени, в которой сможет раствориться. Эта картина почти заставляет меня улыбнуться.
Я погружаюсь в небытие, и мысль о ней — моя последняя молитва.
Глава 27
Пэйдин
Вода вытекает у меня изо рта.
Меня рвет на осыпающийся переулок, по которому я ползла. Тяжело дыша, я переворачиваюсь на спину и моргаю в лучах заходящего солнца.
Я жива.
Я жива.
Я кашляю, отплевываюсь и пропитана Чума знает чем, но я жива.
Я смеюсь, глядя в небо, и все мое тело содрогается от этого.
Я практически слышу, как Смерть проклинает мое имя. В ушах звенит, и я дрожу с головы до ног. Просто вытащить себя из туннеля было…
Сердце замирает в груди.
Он спас меня. Он практически протащил меня через решетку. Он…
Я поцеловала его. Снова.
А теперь он умирает на дне канализации.
Я подбираюсь к краю решетки, судорожно вглядываясь в мутную воду. Я могу различить лишь слабые очертания его тела, погружающегося на дно туннеля.
Мысли несутся вскачь, сердце следует за ними.
Я могу бросить его. Могу бросить его и покончить с этим. Ведь никто, кроме него, не сможет поймать меня, никто, кроме него, не сможет найти меня снова, как только я исчезну.
Это мой побег. Моя свобода.
Но это неправильно.
Я дергаю себя за волосы, мое разочарование принимает физическую форму. Если я спасу его, то, возможно, прокляну себя. И все же именно так он и поступил. Спасение меня ведет его к гибели.
Я качаю головой, глядя на свое отражение в мутной воде.
А потом ныряю в нее.
Это совсем не грациозно. Мое лицо встречается с поверхностью, как только я вспоминаю, что не плавала ни дня в своей жизни. Меня охватывает паника, но я отталкиваю ее и заставляю свои ноги нести меня вперед. Махая руками и ногами, мне удается заплыть глубже.
Я осматриваю воду и нахожу его в нескольких футах от себя. Сильно брыкаюсь, заставляя себя плыть вперед, чтобы добраться до него. Я обхватываю его за грудь, мои легкие кричат, требуя воздуха. Когда мои ступни касаются пола туннеля, я отталкиваюсь от него дрожащими ногами.
Мы рассекаем воду, направляясь к открытой решетке наверху. Я бью ногами изо всех сил, не сводя глаз с неба над головой. Моя рука вслепую тянется к краю решетки, пытаясь найти что-нибудь, за что можно ухватиться. Легкие горят в безмолвном протесте, и я испытываю искушение бросить Энфорсера и вскарабкаться на свободу.
Но мои скользкие пальцы обхватывают выступ, прежде чем я поднимаю нас вверх. Моя голова пробивает поверхность, и я не теряю ни секунды, прежде чем глотнуть воздуха. Сжимая одной рукой его руку, другой я вытаскиваю себя на улицу. Затем я ложусь на живот, просовываю обе руки ему под плечи и тяну его вверх.
Его голова покачивается над поверхностью, глаза закрыты, а волосы взъерошены, как бегущие чернила. Я хрюкаю, пытаясь вытащить его верхнюю часть тела на улицу. Только теперь я вижу, что именно он принес с собой в канализацию. На шее у него болтается цепь, которая практически душит его. Я снимаю ее, не задумываясь, отбрасываю в сторону, чтобы продолжить поднимать его дюйм за дюймом.
Я запыхалалась еще до того, как половина его тела оказалась на булыжниках, а другая половина все еще находится в канализации. Перевернуть его на спину — дело нелегкое, но мне каким-то образом это удается. Его голова откидывается в сторону, глаза закрыты. Я жду, что что-нибудь произойдет, хоть что-нибудь.
Но он не дышит.
Он ничего не делает, только умирает.
Разве не этого я хотела?
— Нет, — бормочу я. — Нет. Я нырнула туда не для того, чтобы ты умер. — Я похлопываю его по лицу. Похлопываю сильнее. Затем я даю ему пощечину, как всегда обещала. Ничего. — Нет. Нет.
Мои руки находят центр его груди и начинают надавливать, пытаясь вывести из него воду, которой он наглотался. — Давай, Азер, — шепчу я. Мое зрение затуманилось, но я не обращаю внимания на слезы, наворачивающиеся на глаза. — Не драматизируй, — приказываю я. — Открой свои чертовы глаза.
Я сильно нажимаю на его грудь, умоляя его. Как жалко. Не знаю, почему меня это волнует. Это именно то, чего я должна хотеть. Сделать все, что в моих силах, и все равно быть свободной от него. Это идеальная ситуация. Я могу уйти от этого момента без чувства вины, которое будет тянуть меня к нему всю оставшуюся жизнь.
Так почему же я сдерживаю слезы?
— Давай, — шепчу я, продолжая ритмично двигаться. — Давай, упрямый ублюдок.
Его веки открываются.
Я отпрыгиваю от него, давая ему возможность повернуться и застонать. По моему лицу скатывается слеза, и я сдавленно смеюсь, облегчение разливается по всему моему напряженному телу. — Я почти сдалась.
Он полностью перетягивает себя через решетку, тяжело дыша и смотря на небо. Его голова поворачивается в сторону, глаза пристально изучают меня. Он кашляет, прежде чем выдавить: — Я потрясен, что ты вообще попыталась.
Я медленно киваю, позволяя тому, что я сделала, осмыслиться. — Это сожаление, с которым мне придется жить.
Мы смотрим друг на друга, его серые глаза непоколебимы. Этот взгляд кажется другим. Взгляд двух людей, у которых теперь есть еще один секрет. Между нами ничего не изменилось, и все же ничто уже не будет прежним. Вещи, которые Смерть заставил нас сказать, поцелуй, который мы разделили, думая, что он последний, уже никогда не отменить.
Я уже дважды потерпела неудачу, сопротивляясь ему, и не позволю этому повториться.
Надеюсь.
Он мой враг, мой похититель, мой провожатый на пути к смерти. Я не позволю ему стать моей слабостью. Только не снова.
— Спасибо, — бормочет он хрипловатым голосом. — Ты не перестаешь меня удивлять.
— Очевидно, ты тоже, — мягко говорю я, неосознанно проводя пальцами по губам. Его улыбка стремительна, она отвлекает на мгновение, а в следующий момент исчезает.
Я отворачиваюсь, чувствуя раздражающую стыдливость. Мокрые волосы разметались по лицу, и я не тороплюсь отжимать пряди. Я игнорирую
