его на каждой из наших встреч.

Его взгляд смягчается, когда он откидывается на спинку кресла, изучая меня с другой стороны стола. — Я здесь только для того, чтобы помочь, Китт. Предложить тебе свое руководство.

— Верно. Конечно, — говорю я, кивая. — И Чума знает, что мне это нужно.

Он улыбается, и это успокаивает. — Чума знает, что тебе также нелегко.

— Ну да. — Я вздыхаю. — Ты помогал мне во многом, и за это я тебе благодарен.

— И буду продолжать это делать. — Он сдвигается со своего места, чтобы облокотиться на стол. — Вот почему я надеюсь, что ты согласишься с моим последним предложением.

Я напрягаюсь. Его последнее предложение было в лучшем случае абсурдным. Абсурдом, который я по глупости принял во внимание. Но прежде чем я успеваю озвучить это или что-то еще столь же неразумное, он достает из кармана маленькую коробочку и ставит ее на потертое дерево между нами.

Я моргаю, глядя на то, что, как я знаю, находится в бархатном футляре. Сердце замирает под ребрами, а язык пытается произнести его имя в знак протеста. — К-калум…

— Это лучший способ, — перебивает он, проводя пальцами по светлым волосам на макушке. — Я знаю, что это не самая привлекательная идея.

— Не самая? — Я ехидничаю, смеясь над безумием всего этого. — Ты хоть понимаешь, о чем просишь меня?

Он тяжело вздыхает, как будто на его плечах тоже лежит груз королевства. И, в некотором смысле, так оно и есть. — Ты — король. Жизнь, которой ты живешь, больше не принадлежит только тебе. Это жертва, которую нужно принести ради блага королевства. — Он делает паузу, позволяя своим словам повиснуть в воздухе между нами. — Так ты помогаешь людям, с которыми до сих пор не столкнулся.

Я отвожу взгляд, качая головой на чернила, испачкавшие все поверхности. — Я помогу. Я просто… — От волнения слова застревают в горле и душат меня, пока я наконец не выплевываю их наружу. — Мне просто больно. Я не тот принц, которого они знали.

— Нет, не тот, — мягко говорит Калум. — Потому что теперь ты их король. — Колеблющейся рукой он продвигает коробку дальше по столу, пока я не могу больше ее игнорировать. — А это значит, что ты жертвуешь тем, кем был, ради того, кем должен стать. — Его глаза впиваются в мои, читая не только эмоции на моем лице. — И с кем тебе нужно быть.

Я пялюсь на коробку, поднимая на него взгляд, только когда он бормочет: — Что твой отец всегда говорил людям? Что-то о том, что делает короля великим?

Справившись с грустной улыбкой, я отвечаю: — Ах, да. Три «Б».

Калум кивает, хмыкая при воспоминании. — Так оно и было. Я помню, как он декламировал их, когда сообщал королевству о новом законе или принятом решении.

— Это был один из его многочисленных девизов, — вспоминаю я. — Он заставлял меня писать его десятки раз во время наших учебных занятий. Не удивлюсь, если я бормочу его во сне. — Калум хихикает, когда я заунывно произношу фразу. — Чтобы стать великим королем, ты должен быть бесстрашным, благожелательным и беспощадным. Только тогда ты сможешь править великим королевством.

Кивнув, Калум откидывается в кресле. — Он не ошибается. Это хороший девиз, по которому можно себя оценивать. — Он тянется к коробочке, постукивая длинным пальцем по бархату. — А для этого нужны все три качества, которые он надеялся в тебе найти. Бесстрашие. — Постукивание по коробочке. — Благожелательность. — Еще одно. — И даже беспощадность, в зависимости от того, как на это посмотреть.

Он прав. Чума, он всегда прав.

Сглотнув, я поднимаю коробочку, укладывая ее на ладонь. — Три «Б», да?

Он улыбается мне. — Три «Б».

Глава 25

Пэйдин

— Твоя неуклюжесть станет нашей смертью, знаешь ли.

Из моего горла вырывается звук разочарования. — Ну, ты не самый обнадеживающий человек, с которым можно быть связанным.

— При других обстоятельствах, — пыхтит он, — обещаю, что со связанным мной гораздо веселее.

Мои щеки вспыхивают, и я закатываю глаза, прекрасно понимая, что он этого не видит. — Не. Помогает. — Я чувствую, как его спина сотрясается от смеха. Не обращая на него внимания, я расставляю ноги, готовясь. — Ладно, давай попробуем еще раз, — вздыхаю я, отталкиваясь от его спины, чтобы попытаться подтянуть ноги под себя.

— Вот так, Грей, — бормочет он. — Давай, еще немного.

Мои ноги дрожат, когда я пытаюсь встать вместе с ним. Это далеко не первая наша попытка, и я чувствую усталость и разочарование одновременно. Встать на ноги еще никогда не было такой проблемой. Я отталкиваюсь от его спины, подтягивая под себя ноги, чтобы неловко встать на холодный тюремный пол.

— Давно пора, черт возьми, — вздыхает ублюдок. — А теперь самое интересное.

Я бросаю взгляд на зазубренный камень, торчащий из стены почти в четырех футах от земли. Он делает шаг к нему, в свою очередь увлекая меня за собой. — Ой, — шиплю я. — В следующий раз было бы неплохо предупредить.

— Ладно, — жестко отвечает он. — Сейчас я иду к камню.

И с этими словами он буквально тащит меня за собой, когда я отлетаю к стене. Когда мои ноги снова оказываются на полу, я фыркаю, желая, чтобы он видел мой свирепый взгляд. Затем он поднимает наши руки, направляя веревку так, чтобы она уперлась в острый камень.

Мои руки заведены за спину и согнуты под неудобным углом. И становится только хуже, когда он начинает пилить веревку о камень. Туда-сюда. Туда-сюда. Я опускаю голову к полу, наблюдая, как волосы падают беспорядочным ореолом вокруг моего лица.

— У тебя все в порядке, Грей?

— О, я в полном порядке, — говорю я, мой голос заглушают волосы. — Моя шея никогда не чувствовала себя лучше.

Я слышу звук трения веревки о камень, чувствую, как Кай делает большую часть работы. — Как насчет того, чтобы поиграть в игру? Чтобы отвлечься.

Я поднимаю голову от его предложения. Это поразительно — его забота. Разве он не поклялся больше никогда так не делать?

Энфорсер приказывает мне сделать шаг ближе к камню.

Но это не забота, верно? Нет, он использует меня, чтобы сбежать и спасти свою репутацию. Я — средство для достижения цели.

— Ладно, — вздыхает он, продолжая пилить веревку. — Я вижу кое-что серое. Угадай, что это.

Я фыркаю. — Все в этом Чумой забытом месте серое.

— Ну, тогда тебе лучше уточнить.

Я вздыхаю через нос. — Ладно. Стена.

— Попробуй еще раз.

— Прутья?

Он дергает за веревку, проверяя ее прочность. — Опять не то.

— Потолок?

— Ты не очень хороша в этом…

Эхо шагов обрывает