Славка узнал его. Это был Якут.

— Привет, Тарагай, — Чита, не дожидаясь приглашений, села за стол, закинув ногу на ногу.

Якут широко улыбнулся и похлопал себя ладонью по лысине.

— Привет, Чита-Куо!

На Славку он не обратил никакого внимания.

— Эх, чайку, Читуль? — Медведь хлопнул в ладоши, словно стрельнул из пугача. — Варенье есть черничное. Свежак!

— Давай, — взмахнула кудрями Чита. — Люблю черничное! И земляничное!

— Земляничного нет. Агай, достань баночку свеженького.

Якут отложил куртку, метнулся к холодильнику, выхватил из него литровую банку варенья и торжественно поставил на стол перед Читой.

Медведь принялся разливать по стаканам заварку. Чита сдержанно улыбалась и чайной ложечкой перекладывала варенье в пиалу. Якут вернулся на лавку пришивать то, что недопришил.

Славка, не смея зайти дальше порога, стоял и исподлобья осматривался по сторонам.

В другой части комнаты он увидел что-то по-настоящему интересное. Там, в небольшом огороженном органическим стеклом закутке, светились на стене девять экранов, по три в ряд. И на каждом мониторе шло своё «кино». На одном Славка узнал участок в районе бухты с причалом. А на другом было видно «общежитие» со стороны входа. На третьем — вглубь соснового бора убегала гравийная дорога. На четвёртом была та самая пустая деревенька и круглый пруд с баней. Ещё на одном — Дворец с парадного входа, львы на высоких мраморных тумбах охраняли широкие ступени. А на остальных мониторах места были незнакомые. Картинки то и дело менялись, из чего Славка сделал вывод, что камер наблюдения больше, чем девять.

Но самым интересным оказался другой экран. Огромный, как окно, висящий отдельно от других. На нём было не «кино», а спутниковая карта, на которой горели и перемигивались разные разноцветные значки. Некоторые стояли на месте, некоторые двигались. Всё это было похоже на какую-то компьютерную игру. Но, приглядевшись, Славка понял, что именно он видит.

Сперва в тёмной полоске, рассекающей зелёное месиво полей и перелесков, он признал Новоладожский канал. Затем уже отыскал взглядом и тот другой канальчик, что оканчивался придворцовой гаванью. На карте гавань была похожа на чёрную прямоугольную дыру в земле. Рядом жирной смазанной буквой «Х» белела крыша Дворца. Дальше сориентироваться было уже совсем просто. Славка легко нашёл «общежитие», игрушечную деревеньку, теннисные корты, гараж и другие здания, возле которых он ещё не бывал. Нашёл и пост охраны, где он сам сейчас и стоял на пороге.

Над домиком охраны светились несколько крохотных голубых треугольников. Ещё несколько таких же стрелок он заметил в других частях усадьбы.

— Ещё раз туда зыркнешь, я твои смотрелки погашу, — угрюмо предупредил Медведь, выдвигая из-под стола стул. — Садись! Скоро тобой займёмся.

Славка прошёл к столу и сел. Медведь поставил перед ним антикварный стакан в медном подстаканнике с изображением Адмиралтейства и надписью «Ленинград», пододвинул неровно вскрытую пачку с рафинадом и снова переключил внимание на Читу.

С Читой охранники вели себя как котята. Уветливо мурлыкали, нашёптывали что-то фальшиво-сладкими голосами. Она отшучивалась. Славка прихлёбывал горячий чай, грыз кусок сахара и старался не слушать, о чём говорят. Но всё равно слышал. Медведь мягко, но напористо добивался от Читы ответа, когда она придёт к нему «под бочок». Чита поначалу пыталась разговор свернуть на другую тему, а как стало понятно, что богатырь не отвяжется, привстала, ухватила его за мясистое ухо, притянула это ухо к своим губам и что-то быстро зашептала, после чего громила заметно погрустнел и сразу же вспомнил про Славку.

— Ну а ты-то кто такой? — полыхнул он недобрым взглядом из-под сведённых бровей.

Славка смолчал.

— Ну, чего такой тихий? Я ж с тобой по-человечески.

— А ты…

— Не «ты», а «вы»! — резко перебил Медведь. — Ты на ноль помноженный, а я гражданин! Воевода охраны! Проявляй уважение!

— А, по-вашему, я кто?

— Ты? — воевода сделал вид, что задумался. — Никто. Вот если по-нашему, то никто. Но для отчётности, конечно, тебя как-то надо обзывать.

Славка насупился.

— Буду звать тебя Плесень, — продолжал воевода. — Ну и как тебе здесь, Плесень?

— Никак.

— Дерзишь?

Воевода тяжело поднялся со стула.

— Нет, что вы, — отвел взгляд Славка. — Я никто, и мне соответственно здесь никак.

— Не дерзишь, — согласно кивнул воевода. — А выёжываешься.

Славка мельком взглянул на Читу и перехватил её испуганный взгляд. Воевода тем временем зашёл Славке за спину и положил свои огромные лапищи на спинку стула.

— Значит сейчас с тобой произойдёт ни-че-го, — сказал он и резко тряхнул стул.

Деревянная спинка больно ударила Славку по лопаткам.

— Миш, пожалуйста, — пискнула Чита.

— Ты, Читушка, клади в чай вареньице. Черничное. Черники нынче! Море! А мы тут сами. Агай! Развлеки нашу гостью. Скучает.

Якут перекусил нитку, отложил куртку и перепрыгнул с лавки на соседний с Читой стул.

— Давай погадаю, — зашептал он, схватив её за руку. — Я умею! Без обмана!

— Ну, погадай, — натянуто улыбнулась Чита, бросая на Славку виноватый взгляд.

Михаил навис над Славкой, широкой грудью поддавливая его к столу. От воеводы пахло потом, табаком и почему-то мёдом.

— Слушай меня, — зашептал он Славке в затылок. — Правило здесь для тебя всего одно. Выполнять всё, что тебе прикажут. Всё!

От этого шипяще-свистящего «всссё» волосы на Славкином затылке зашевелились.

— И не буди лихо, — продолжал наваливаться воевода. — Веди себя тихо. Мне на тебя насрать. Но если ты нашу хозяюшку чем расстроишь, не прощу. Раздавлю как гниду. Уяснил? Как гниду раздавлю…

Воевода быстро накрутил себя до состояния, когда никакие поводы уже не нужны.

— Я всё понял, — сказал Славка.

Но детина не унимался.

— Была б моя воля, я бы вас, бинтов поганых, утилизировал как пищевые отходы! Всех! Чтобы больше у вас даже шанса не было снова страну похерить. — Он уже почти лежал на Славке. — Ты понял меня?! Ты, Плесень, плесень на теле моей страны. Из-за таких, как ты, мы чуть в полной жопе не оказались. Оказались даже, но успели выскочить обмылком пенным в последнюю секунду.

— Он «синим» был, Миш, — неожиданно вступилась Чита. — Синим. А я всегда «белой» была. Ты бы и меня утелозировал?

— Что ты, Читочка! — воевода тут же выпрямился, голос его зазвучал весело и звонко. — Что ты! Ты же наш цветочек! Ты не виновата, что «белой» родилась. Так получилось. А вот этот… Он во враги добровольно пошёл. Скажи, Плесень! Добровольно же, да?! Как ты «белым» стал, расскажи нам?!