лишь небольшое количество белой бумаги, а в основном изготавливали грубую коричневую бумагу для обертывания; только прибытие квалифицированных бумажных мастеров-гугенотов, бежавших из Франции после отмены Нантского эдикта (1685), привело к всплеску производственного мастерства, способного производить тонкую белую бумагу.

Таким образом, история бумаги - это обширная, запутанная история, охватывающая тысячи миль и тысячи лет, но это также и история относительного постоянства, возможности узнавания сквозь время. К восьмому веку в Японии работали бумажные фабрики, производившие бумагу без содержания желтых кислот: сегодня лист выглядит так же, как и 1200 лет назад. Бумага, использованная Гутенбергом для первой печатной Библии (около 1450 года), с блестящим четким водяным знаком в виде виноградной грозди, отличается качеством, не превзойденным современными промышленными процессами. И даже Цай Лунь во втором веке, разводя руками водянистую тутовую мякоть на экране, за которым наблюдали придворные, смог бы - если бы он видел на 1300 лет вперед - понять многое из того, что происходит на ксилографии Йоста Аммана 1568 года. Это изображение бумажного производства в действии, включенное в немецкую книгу ремесел, и самая старая гравюра с изображением бумажного производства в мире.

Изготовление бумаги, из книги Hans Sachs, Eygentliche Beschreibung aller Stände auff Erden (1568).

На что мы смотрим? Мы находимся внутри бумажной фабрики, где-то в Германии XVI века, и хотя сцена застыла, мы не слышим шума и не чувствуем вони, есть ощущение оживленного движения. Мы наблюдаем, как ватник с неправдоподобно большими предплечьями - он делает это годами, переходя от мельницы к мельнице - опускает металлическую сетку, закрепленную в раме, в ванну, которая может быть огромным переделанным винным бочонком, наполненным водой и мякотью (или "наполнителем"), сделанной из пюре льна. Если ему повезет, вода будет теплой, иначе, поскольку он будет заниматься этим весь день, руки у него замерзнут. Босоногий мальчик поворачивается на пятках, неся не огромный кусок торта, а стопку листов бумаги. Сзади мы видим винтовой пресс, используемый для выжимания бумаги насухо, а слева - набор молотков, бьющих по тряпкам, чтобы высвободить целлюлозные волокна. (Примерно в 1680-х годах эти молотки были заменены на "голландскую колотушку", которая использовала металлические лезвия для нарезки и разрезания тряпок). Через два окна мы видим два больших водяных колеса.

Гравюра Аммана, как мне кажется, очень любовная: в наклоне головы ватмана есть что-то такое, что говорит о привязанности и заботе со стороны как рабочего, так и гравера. Но это не исчерпывающее изображение: Возможно, Амман охраняет секреты бумажного производства, хотя и прославляет это ремесло. Если бы эту сцену на ксилографии можно было как-то запустить, чтобы фигуры ожили, мы бы увидели, как ватман поднимает раму, держит ее горизонтально, трясет форму вправо-влево, вперед-назад - всего четыре или пять секунд, в его движениях чувствуется осторожность, даже если они быстрые, - как вода стекает, оставляя тонкий слой равномерно переплетенных волокон, которые теперь связаны вместе. (Десятилетия работы у чана привели к тому, что некоторые мастера вдруг оказались не в состоянии выполнить это "встряхивание" или "поглаживание", пораженные своего рода параличом от сотен тысяч повторений в сырости и мраке). Сцена расширяется, чтобы показать помощника ватмана, кучера, который переворачивает форму и кладет лист бумаги на влажное шерстяное одеяло или "войлок", добавляет еще один влажный войлок, затем еще один лист бумаги, и так повторяет, создавая стопку или "столб". Кушер передает форму обратно ватману, который тем временем изготавливает другой лист, используя почти такую же форму и тот же "декель" (верхнюю часть рамы формы). Затем третий рабочий, слойщик, удаляет листы влажной бумаги из промежутков между войлоками, после чего листы высушиваются, а войлоки возвращаются к кушеру для повторного использования. Затем следует "набивка" (нанесение защитного, не впитывающего влагу состава из вываренных копыт и других прелестей) и "отделка" (натирание гладким камнем). В ранней современной Европе этот процесс окунания, снятия и опрокидывания (если использовать нетехнические термины) занимал около двадцати секунд. Эффективное партнерство ватмана и кучера могло производить четыре пачки (или 2 000 листов) бумаги в день. Это слово свидетельствует о миграционном происхождении бумажного производства: "ream", первоначально означавшее 20 квиров, или 480 листов, а сегодня означающее 500 листов, происходит от арабского rizma, "кипа" или "связка". Слово попало в Испанию, когда производство бумаги достигло арабоязычной Кордовы, а затем и других городов в XI и XII веках, превратившись в испанское resma, а затем, в конечном итоге, в английское "ream".

Почему газета так успешно распространялась? У нее были большие преимущества перед конкурирующими носителями информации. Она была дешевле пергамента: когда Гутенберг напечатал тридцать пять пергаментных копий Библии, 641 лист означал примерно 300 овец на каждую книгу. В пересчете на количество овец и книг эти цифры выглядят не очень хорошо, особенно для овец. 200 бумажных копий, напротив, появились в кучах ненужного тряпья. Сама ничтожность этого запаса была источником как удивления, так и смущения для пользователей бумаги. "И разве грязные носки, снятые с ног, - писал поэт и водник Темзы Джон Тейлор в книге "Похвала конопляному семени" (1620 г.), - не могут превратиться в бумажный лист? И хотя листья папируса родом из долины Нила, бумага могла найти источник везде, где были люди и одежда: столкнувшись с бесконечно проворным конкурентом, производство папируса в Египте остановилось в одиннадцатом веке.

О том, что бумага способна проникать практически во все социальные взаимодействия - и делать себя необходимой, - свидетельствуют необычные документы, обнаруженные в конце XIX века в небольшой кладовой синагоги Бен Эзра в древнем Фустате (Каир). Поскольку слово Божье было священным, евреи верили, что письменные тексты, ссылающиеся на Бога, нельзя выбрасывать; иногда, как в данном случае, это отношение перерастало в более широкое неприятие выбрасывания любого древнееврейского текста. Гениза" (с иврита - "скрытый") - это комната в синагоге, где хранятся эти бумаги: не обязательно ученые или высокопоставленные тексты, но документы повседневной жизни. В синагоге Бен-Эзра это 300 000 фрагментов, в основном на бумаге, охватывающих период с девятого по девятнадцатый век, но особенно богатых в период с десятого по тринадцатый. Здесь есть фрагменты завещаний, брачных контрактов, свидетельств о разводе, молитв, описей магазинов, финансовых расписок, любовных писем, стихов, астрологических предсказаний, налоговых записей - все они написаны еврейскими буквами на таких языках, как арамейский, греческий, иврит, иудео-арабский, ладино (или иудео-испанский), латынь, персидский и идиш. В совокупности эти документы представляют собой хаотичную, потоковую историю жизни евреев в средневековом Каире: "Здесь представлены почти все мыслимые человеческие отношения, - пишет