• Как я хочу сейчас описать себя?

• Какую историю обо мне рассказывает семья? Соглашаюсь ли я с ней?

• Какова история моей жизни в семье?

44-летний Энтони понял, что в своей семье был козлом отпущения. У него были отец-нарцисс и мать-потакательница, и оба они винили его во всех семейных проблемах. За время восстановительной работы он понял, что их изменить невозможно, зато он сможет изменить себя и свою реакцию на них.

Я никогда не понимал, почему моя сестра была любимым ребенком, а меня ругали буквально за все. Даже сейчас, когда что-то идет не так, они сначала спрашивают, что я сделал или сказал. Они по умолчанию считают, что это я все испортил. Мне всегда казалось, что семья просто не любит меня. Много лет я близко к сердцу принимал их осуждение и верил, что со мной действительно что-то не так. Но теперь я понимаю, что на меня вешали роль козла отпущения, особенно когда у папы было плохое настроение или он на что-то злился. Мама не обязательно меня в чем-то винила, но и защищать не пыталась. Теперь, когда я поработал над восстановлением, я не позволяю себе считать, что я плохой, и поведение моей семьи больше не служит триггером. Я научился доверять своим чувствам и своему ощущению реальности. Если сейчас кто-то в семье пытается возложить на меня роль неудачника, я просто посмеиваюсь и говорю себе: «Ну вот, опять они начинают!»

К счастью, Энтони в процессе восстановления понял, что родители больше не определяют то, кто он такой. Он теперь сам знает себе цену.

Признание своей уникальности

Насколько вы уникальны и чем отличаетесь от родителя-нарцисса и других членов семьи? В процессе индивидуации нужно обязательно рассматривать черты, ценности и шаблоны поведения, которые по-настоящему ваши или которые вы хотели бы развить. Полезно и критически обдумать ценности, черты и шаблоны поведения членов вашей семьи и решить, какие из них соответствуют тому, кто вы есть или кем хотите быть, а от каких лучше отказаться.

Послушаем рассказ о поиске и признании своей уникальности от 29-летней Уитни. Она сказала мне, что всячески старалась сама определять свою личность, несмотря на неодобрение отца-нарцисса и подкрепление отцовских указаний и мнений матерью.

Папа хотел, чтобы я продолжила его семейный бизнес. У меня нет братьев или сестер, так что я была его единственной надеждой поддержать доброе имя, которое он сделал себе в городе. Я вообще никогда не интересовалась бизнесом, но он предполагал, что рано или поздно я послушаюсь. Мне не просто не нравилась та отрасль, в которой работал папа, — я не соглашалась с его ценностями и с тем, какую роль они сыграли в его достижениях. После того как я окончила колледж и сказала, что собираюсь сделать карьеру в другой области, они оба просто отвернулись от меня. Я опозорила их, отказавшись от их планов в отношении меня. Теперь я в семье паршивая овца, но я учусь уважать свое решение.

Многие повзрослевшие дети нарциссов называют себя паршивыми овцами в семье, понимая, что почему-то в нее не вписываются. Когда они нарушают правила, не подчиняясь установленным шаблонам семейной динамики или открыто говоря о дисфункции в семье, родственники набрасываются на них. Чтобы проиллюстрировать смелость, которая необходима для индивидуации и для того, чтобы сказать правду, я предлагаю повзрослевшим детям из нарциссических семей метафорически считать себя не паршивыми овцами, а жирафами. Жираф дальнозоркий, видит то, чего не видят овцы, силен и твердо стоит на земле. Широкий кругозор помогает ему вернее оценить окружающую среду. В следующей главе вы узнаете больше о том, что это уникальное животное может символизировать для повзрослевших детей нарциссов, а пока напишите о своей уникальности в дневниковом упражнении ниже.

Темы и вопросы для дневника: признание своей уникальности

• Как я могу описать своего родителя-нарцисса: его черты, ценности, модели поведения?

• Как я могу описать родителя-потакателя: его черты, ценности, модели поведения?

• Как я могу описать своих братьев и сестер: их черты, ценности, модели поведения?

• Чем мои черты, ценности и модели поведения отличаются от таковых у других членов семьи?

• Какие ценности важны для меня, но не для других членов семьи?

• Какие занятия важны для меня, но не для других членов семьи?

• Что из того, что я усвоил(а) в семье, я хочу сохранить в своем мировоззрении? (Например, религиозные, политические, экономические взгляды, образование.)

Уход от триангуляции

На этом этапе восстановления очень важно внимательно следить за общением с вашей семьей. Особое внимание обратите на то, как часто используется триангуляция. Помните ту игру «Испорченный телефон» и непрямое общение, о которых мы говорили ранее? Члены вашей семьи до сих пор не общаются напрямую, а вместо этого говорят с кем-то третьим, чтобы донести свои слова до адресата? Пора выходить из этого триангуляционного семейного общения.

Как это сделать? Просто скажите, что не собираетесь говорить (или слушать) о других членах семьи у них за спиной. Когда кто-то из вашей семьи попытается обсудить с вами кого-то еще из семьи, вежливо скажите, что вы считаете, что это должно остаться между ними двоими, и предпочли бы, если бы они обсудили это между собой. Вы больше не посредник, который обязан передавать послания человеку, о котором идет речь.

35-летний Питер был одним из тех, к кому все родственники обращались, когда расстраивались из-за кого-то еще в семье. На него сваливали все раздражение, гнев, печаль и прочие плохие чувства. Его постоянно затаскивали в процесс триангуляции, он звонил родственникам и пытался уговорить их исправиться; не стоит и говорить, что процесс был бесплодным и раздражающим. А потом он понял, насколько же нездоровое влияние на него оказывала триангуляция.

Я вообще кто? Семейный терапевт, что ли? Я очень устал быть посредником и учителем для своей семьи. Когда-то я брался за эту задачу: пытался помочь, что-то исправить и поменять. У меня никогда ничего не получалось, а потом меня еще и делали виноватым. Я обрадовался, узнав на терапии, что это не моя работа, что я могу перестать этим заниматься и это для меня даже полезно. Теперь, когда что-то такое происходит — а это происходит до сих пор, — я спокойно говорю, что они должны поговорить друг с другом напрямую, а я в это лезть не хочу. Я освободил себя от этой работы и теперь замечательно себя чувствую. Я гораздо меньше измотан эмоционально и наконец могу сосредоточиться на своей жизни.