— Неужели? — усмехаюсь, стараюсь разрядить обстановку, включая немного сарказма, — не помню, чтобы ты громко кричала и звала на помощь

— Просто останови машину, не разрушай мою жизнь, Егор не простит мне, — усмехаюсь, про себя думая, в смысле, не разрушай, я ее жизнь заново отстроить собираюсь, новую жизнь, этого "адвокатишки" больше и рядом не будет с матерью моего ребенка

— Это я ему не прощу, Дина, что он тебя на асфальт толкнул, — перевожу стрелки на Утенкова

— Я заслужила, я виновата, Андрей! — Дина закрывает глаза ладонями, а я включаю поворотник и перестраиваюсь на обочину шоссе, на которое мы съехали.

Включаю «аварийку», следом глушу мотор, выхожу и перебираюсь на заднее сиденье, двигаясь чуть ближе, стараюсь обнять заплаканную женщину, но она сопротивляется, упираясь мне ладонями в грудную клетку.

Стараюсь не давить, не настаиваю, чуть отстраняясь, говорю:

— Дин, не неси хуйню, тебе этот "соплежуй" не нужен, — крутит головой, отрицая очевидное, а я не понимаю ее маниакального желания быть с этим "мудилой"

— Мне он нужен, он моя опора и поддержка! — переходит на крик, но резко понижает тембр голоса, когда звонит телефон.

Дина ищет в сумке аппарат для связи, попутно вытирает слезы, как будто на том конце провода увидят ее заплаканное лицо.

Я практически уверен, что это Утенков и интуиция меня не подводит. Едва сотовый оказывается в руках у Дины, она не успевает принять вызов, звонок сбрасывается.

Наблюдая, как она следом начинает набирать номер Утенкова, выхватываю у нее из рук телефон, блокируя попытки вернуть его, не сбрасывая вызов, дожидаюсь когда «соплежуй» ответит. Едва абонент принимает вызов, очень грубо сообщаю:

— Отъебись от нашей семьи понял!? — и не желая слушать поток ругани, которая льется на меня следом как из решета, сбрасываю звонок, убираю телефон к себе в карман под шумные протесты Дины.

Она буквально набрасывается с кулаками, бьет со всей силы, но удары слишком слабые, я их почти не чувствую, сыплет проклятиями в мою сторону, а я перехватываю ее ладони дергаю на себя, впиваюсь в ее губы просто без языка, словно девственник, наслаждаясь, как на меня обрушивается лавина новых эмоций, сметая все привычные мне устои на своем пути.

И только ее влажный рот имеет значение, который я комкаю своими губами, будто это первый поцелуй в моей жизни.

Дина для меня как темный антагонист всех возможных правил. И похуй на десяток других с их правильными чертами лица, так искусно смоделированные руками опытных пластических хирургов, только с ней я чувствую себя одновременно и мальчишкой, который только начинает жить, и мудрецом, уже познавшим жизнь.

Только с ней я живой.

Дина не отвечает на поцелуй, отстраняюсь, убираю руки, вижу, что оставшись без моих объятий, она сползает вдоль сиденья, словно тряпичная кукла. Не могу ничего с собой поделать, снова сгребаю ее в охапку, чувствуя как она дышит мне в шею.

Этой женщине нужна встряска, чтобы узнать себя, она слишком шаблонно мыслит, зажимается. Ведь я точно знаю, что она может быть вне правил, когда делает то, что хочет.

В гостинице она была такой.

Еще крепче прижимаю Дину к себе, через некоторое время, тихо она спрашивает:

— Зачем я тебе? Для чего ты разрушаешь мою жизнь, Андрей? — говорит устало, я же продолжая удерживать ее в своих объятиях, словно это самое дорогое, что есть у меня в жизни, чуть прикрываю глаза, настолько ее теплое дыхание пробуждает во мне желание повторить ту ночь в гостинице, только не сдерживаться, как я это делал, а не отпускать ее от себя всю ночь.

— И как, по-твоему, я ее разрушил? — не понимаю какого хуя Дина начинает нести эту чушь, и главное почему она так упрямится, ведь понятно же, что они с сыном теперь часть моей жизни.

— Ты затолкал меня в машину против моей воли, отобрал телефон, я не могу позвонить, верни мне сотовый, — кажется мы начинаем нормально говорить, Дина не истерит, успокоилась, добровольно положила голову мне на плечо, я чуть отстраняюсь, отвечаю:

— Потому что хочу, чтобы ты была со мной, Дин, — говорю прямо, — и я не хочу, чтобы ты стала подобием женщины, у которой черная дыра вместо души, — внутри меня есть уверенность, что не сможет "соплежуй" добиться от ее тела той же отдачи, с которой она отдавалась мне, да будь иначе, она бы никогда бы не оказалась в моей койке, если бы там был полный порядок.

— У нас нет будущего, и не потому что ты женат, а я не хочу быть причиной разрушения твоей семьи, — не даю ей закончить свое повествование, перебиваю, потому что хочу, чтобы она понимала, что я развожусь потому что сам этого хочу, сдерживаю себя, потому что у меня есть сильное желание встряхнуть эту упрямую женщину как следует, чтобы выбить все эти мысли из ее головы, чувствую снова начинаю заводиться:

— Дина, развод это мое решение, у нас с Ирой давно все не ладится, просто раньше у меня не было стимула стать свободным, не для кого было жить, проще было оставить все на своих местах и не усложнять, — Дина смотрит в одну точку перед собой, такое ощущение, что я не достаточно убедителен, говорю:

— Сейчас, вы с сыном нужны мне, я хочу семью, — набираю в легкие воздух, продолжаю, — Дина у меня правда был не самый образцовый брак, как бы банально это не звучало…., - делаю паузы, стараясь понять, что именно она думает, впервые в жизни жалею, что не изобрели устройство чтобы можно было прочитать мысли человека, я бы купил его за любые деньги, чтобы сейчас залезть ей в черепную коробку и найти правильные слова, чтобы она мне поверила

— Да, я не идеальный герой, абсолютно, у меня куча недостатков, не говорю уже о том, что эгоизм стал моим вторым именем, воплощаясь с каждым годом в самую настоящую эпидемию, — Дина не реагирует, и я продолжаю, — дай нам шанс, — смотрю на женщину, которой я только что по сути признался в том, что не могу без нее, она опускает глаза, а я не могу понять, она что, по — прежнему не хочет быть со мной после того что у нас было? (!!!)

— Андрей, я не могу, — она говорит настолько тихо, что мне приходится напрягать слух, чтобы услышать последние фразы

— Дин, ты сейчас издеваешься? — во мне столько ярости, что я не понимаю как сдерживать свою ярость, я словно дикий зверь, ощущая как давит пространство, ведь я привык завоевывать, но сейчас в который раз хожу по острию ножа, а она все твердит, что я ей не нужен.

Блядь, это точно какой — то "ебучий" розыгрыш!

— Я не люблю тебя, а потому нет никаких нас, — у меня складывается впечатление, что Дина борется со мной в попытках доказать то во что даже она сама уже не верит, как будто хочет, чтобы я принял ее слова за истину

— "Адвокатишку" любишь своего? — эти слова я даже не говорю, я их выплевываю из себя, настолько мне это не приятно, параллельно делая вывод, что Дина просто врет мне, ведь я чувствовал тогда в гостинице, что она горела в моих руках, а я питал ею свою изнеможённую душу