— Это он убил Костю?

Обухов кивнул:

— Да. При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

— Я с ним не знаком.

— Но вы с ним разговаривали по телефону, дважды. Один раз — за неделю до убийства Юрьева, и на следующий день после. Именно на него поступил последний зафиксированный звонок Коркина. А через два часа, согласно данным экспертизе, наступила его смерть.

Илантьев застыл:

— Я ему не звонил… Я не знаю, кто это такой.

Обухов резонно кивнул:

— И между тем… Как видите, у меня есть вполне серьезные основания, чтобы пока задержать вас в СИЗО… У вас есть мотив на убийство. Свидетели косвенно указывают на вашу причастность. А еще между вами и исполнителем убийства установлена связь.

Он встал, убрал блокнот во внутренний карман. Илантьев выглядел еще более растерянным, чем в начале их разговора.

— А как же Денис? Вы найдете его? — Илантьев беспомощно моргнул.

Обухов наклонился вперед, уперся кулаками в жесткую столешницу:

— Если ваш сын, действительно, похищен, то мы его найдем.

— Что значит «действительно похищен»?

— У меня есть основания полагать, что это сделали вы сами, чтобы запутать следствие. Или чтобы использовать этот факт в предвыборной гонке.

— Вы в своем уме?! — Лицо Илантьева покрылось красными пятнами, глаза потемнели.

Обухов выпрямился:

— Вполне. Конечно, пока это только рабочая версия, но правдоподобная. Чтобы ее доказать, мне придется посмотреть, что там за записи вы сохранили, которые так таинственно исчезли с вашего сотового телефона. Будьте уверены, я докопаюсь до правды, и если к этому причастны вы, это вам аукнется.

Антон метался по камере. Тесная комнатка с окрашенными синим стенами, узкой койкой, раковиной и унитазом в углу. На полке — пластиковый стаканчик с одноразовой зубной щеткой и крошечным обмылком. После разговора со следователем он сидел, уставившись в стену. Он ждал адвоката — Жека правильно сказал, что он ему все-таки потребуется.

«У меня есть основания полагать, что это сделали вы сами, чтобы запутать следствие. Или чтобы использовать этот факт в предвыборной гонке», — слова впечатались в мозг, будоражили кровь, заставляя ее кипеть. Клетка, в которой он оказался, безвыходность ситуации и невозможность помочь Денису вымораживали все мысли, любая попытка здраво мыслить, чтобы найти выход, упиралась в окрашенные синим стены и решетку на окне.

— Черт, — Илантьев ударил кулаком по стене, на костяшках пальцев остались розово-красные ссадины, а под штукатуркой посыпался песок — здание было старым и давно требовало ремонта.

Адвокат, шатен средних лет, отглаженный и щеголевато ухоженный, появился сразу после обеда.

— Я успел ознакомиться с материалами дела…

— А уже есть дело? — Илантьев удивился.

Адвокат поморщился, отмахнулся:

— Да там… смех один, тощая папочка… Но это пока я не видел всех материалов по делу Юрьева. Обвинение вам пока не предъявлено, и это хорошо само по себе.

— Чем именно?

— Как минимум это говорит о том, что следствие пока не обладает серьезными доказательствами вашей вины…

— Потому что я не виновен…

Адвокат замолчал. Он посмотрел на Илантьева серьезно, но с легкой иронией. Цокнув языком, качнул головой:

— Антон Сергеевич, я понимаю ваше настроение…

— Черта с два вы что-то понимаете, у меня сына похитили, а я сижу тут и ничем не могу ему помочь!

Адвокат чуть склонил голову к плечу:

— Помните порядок действий во время разгерметизации самолета? Сперва надеваете маску себе, потом ребенку, который с вами летит. Это не потому что авиаперевозчики такие жестокие, а потому что если вы умрете, вашему ребенку уже точно не выжить… Здесь примерно так же: сперва спасите себя, потом думайте о ребенке. Надеюсь, вы понимаете всю серьезность происходящего. Меня зовут Вадим Соколов, я ваш адвокат по просьбе вашего друга Евгения Маркова. Вы согласны с моей кандидатурой? Не желаете меня заменить на кого-то другого?

Илантьев отвел взгляд:

— Нет.

— В таком случае, займемся вашим спасением… Меня заинтересовало кое-что в протоколе допроса, который составлен по итогам вашего первого допроса следователем Обуховым. Вы упомянули про мошенническую схему конкурсного управляющего и убитого Юрьева с перепродажей квартир обманутых дольщиков. Давайте подумаем, где могут быть подтверждающие ваши слова бухгалтерские документы, хотя бы копии с датами платежей и печатями-подписями.

— Дане знаю я! — Илантьев вскочил.

— Спокойнее, Антон Сергеевич. Я — ваш адвокат, а не служба психологической помощи. И мне нужны конкретные данные. Подумайте о них. Это что-то вроде домашнего задания, обязательного к исполнению. Еще кое-что. Мне нужно понимать, кто мог совершить звонок с вашего телефона исполнителю убийства Коркину. Где вы оставляете телефон, кто мог воспользоваться аппаратом… Речь о вашем личном номере.

Илантьев покачал головой:

— Я его ношу с собой, в кармане. Если на переговорах, оставляю в кабинете. Туда имеет доступ секретарь. Ну, если она куда-то вышла и не заперла приемную, то любой из сотрудников.

— Марков сообщил мне о контактах нескольких ваших сотрудников с конкурентом по бизнесу и политике. Тарасовым.

Илантьев кивнул:

— Да, это могут быть те же люди, но… Вы же понимаете. Как это должно совпасть. Допустим, звонок с моего номера можно организовать, подкараулив, когда аппарат окажется без моего присмотра, но Обухов упомянул, что убийца звонил… Не могло же так совпасть, что я и в этот момент был далеко от аппарата и заказчик убийства точно знал это заранее.

Адвокат кивнул:

— Я сверюсь с вашим графиком и посмотрю время звонка, того и другого. Возможно, это было реально просчитать…

Илантьев нахмурился:

— Вы намекаете, что моя секретарь могла работать на заказчика Юрьева?

Адвокат уклончиво повел плечами:

— Всякое может быть.

— Мы с ней в одной школе учились, когда сюда перебрался, она узнала из газет и сама меня нашла, попросила помочь с работой, у нее у дочки ипотека… Я помог.

— И решили, что обеспечили этим ее преданность? — адвокат широко улыбнулся и посмотрел на Илантьева так, как обычно смотрят на детей, которые сморозили милую глупость. Антон помрачнел. — Ладно, не переживайте так, мы разберемся. Скажите,