Подозрительная тишина, безлюдье насторожили капитана Шевченко. Он сразу же принял меры предосторожности: рассредоточил батареи, а в батареях — машины.

Обычно, следуя в походных колоннах пехоты, дивизионы и батареи бригады в случае встречи с противником выдвигались вперед и открывали огонь, давая возможность стрелковым подразделениям развернуться. Так произошло и на этот раз. Едва миновали очередной поворот, как из лесу выползли восемь танков врага. За ними двигалась пехота. Соскочив с машины, капитан Шевченко скомандовал:

— Танки справа! Дивизион к бою!

Батареи развернулись прямо на шоссе. Тут же заняли боевой порядок и стрелковые подразделения.

Подпустив танки ближе, первой открыла огонь головная батарея старшего лейтенанта Комашко. Через несколько минут горели две фашистские машины. Потом вступила в бой батарея капитана Калуцкого. Снаряд, выпущенный из орудия сержанта Филатова, заставил ближайший танк закрутиться на месте и замереть. Расчеты сержантов Зубовского и Демидова увеличили счет подбитых гитлеровских машин. Вражеские танкисты отвечали сильным огнем. В одном из расчетов выбыли из строя командир сержант Иванов и наводчик Вишняк. Командовать этим расчетом стал мастер по ремонту оружия сержант Кукушкин, который за все время пребывания на фронте не сделал ни одного выстрела.

Уцелевшие немецкие танки все же прорвались в район огневой позиции. Положение, в котором оказалась батарея капитана Калуцкого, было, прямо скажем, критическим. В ход пошли противотанковые гранаты. И тут ударила батарея капитана Исмамбетова. Во время марша она немного приотстала от колонны дивизиона и задержалась с развертыванием. Гитлеровские танкисты не сразу обнаружили ее и тем самым дали возможность артиллеристам изготовиться к бою. Батарея открыла огонь. Две вражеские машины были уничтожены, а остальные повернули обратно.

Капитан Исмамбетов был у нас новатором. В одном из боев он приказал стрелять по «тиграм» кумулятивными снарядами. Результаты ошеломили не только врага, но и нас. Эти снаряды блестяще решили проблему бронепробиваемости, дали возможность гаубицам с их малой начальной скоростью снаряда вести борьбу с танками.

Женаберген Салтык Исмамбетов, человек большой души и несгибаемого мужества, до войны был школьным учителем, а стал первоклассным артиллеристом. Он горячо любил свое дело и прививал эту любовь подчиненным. Батарея, которой командовал капитан Исмамбетов, всегда стреляла отлично.

Командир стрелкового батальона поднял роты в атаку и под прикрытием огня дивизиона Шевченко стал преследовать отступавших гитлеровцев. Вот как рассказывал об этом бое сержант Кукушкин:

«Когда я стал к орудию, фашистский танк был от нас уже метрах в двухстах. Работая поворотными механизмами, я навел центр перекрестия в середину танка, нажал на спуск. Выстрел! Ну, думаю, влепил фрицу! Да не тут-то было... Танк как ни в чем не бывало идет на нас. Расстояние сокращалось с каждой секундой. Мы снова подвели центр перекрестия под основание цели. Выстрел! И опять мимо. Больше не успели выстрелить. Танк, набирая скорость, рванулся на орудие. И вдруг справа я отчетливо услышал орудийный выстрел. Танк покачнулся и остановился. Ну буквально в нескольких метрах от орудия.

Когда бой затих, к нам подбежал сержант Зубовский. Это его расчет спас нас от верной гибели.

— Ну как, стреляки, живы? — насмешливо спросил он.

Мне было стыдно смотреть ему в глаза.

— Орудие бьет неточно, — начал я оправдываться. — Рассеивание снарядов больше нормы...

— Брось заливать, дружище, — сурово оборвал сержант. — Орудий плохих не бывает, бывают плохие наводчики.

— Да ведь я не наводчик!..

— А ты учись! В бою всякое бывает.

— Брось, Кукушкин, оправдываться! — вступил в разговор кто-то из батарейцев. — Скажи спасибо сержанту... Если бы не он — пропали».

Комсорг батареи сержант А. Б. Зубовский — командир с большим военным опытом. Он всегда старался оказывать помощь товарищам в бою. В артиллерийском мастере сержанте Кукушкине он видел смелого, надежного друга, хотя и не упускал случая подтрунить над ним.

21 января наша дивизия получила приказ: обеспечить ввод в сражение 105-го стрелкового корпуса и в дальнейшем поддерживать его. В течение ночи штаб 18-й артиллерийской дивизии совместно со штабом артиллерии 65-й армии и 105-го стрелкового корпуса спланировали выполнение этой задачи. За одну ночь мы должны были произвести перегруппировку частей дивизии в полосу 105-го стрелкового корпуса, занять новые боевые порядки, произвести топографическую подготовку, спланировать огонь, увязать взаимодействие с вводимыми в бой частями, а утром произвести уточнение и пристрелку целей. При этом некоторым бригадам предстояло до рассвета совершить марш на десятки километров.

Когда наступил рассвет, наша разведка доложила, что в некоторых близлежащих районах обнаружены скопления немецких войск.

— Ну что ж, нет худа без добра, — узнав об этом, заметил командир корпуса генерал Д. Ф. Алексеев. — Пока они сосредоточиваются, надо сорвать их замысел огнем артиллерии и ударами авиации.

Он приказал произвести по врагу массированный огневой налет. Мне была поставлена задача: всей бригадой ударить по сосредоточению противника. Я быстро передал целеуказания в полки, поставил задачи, а через несколько минут командиры полков уже доложили о готовности к ведению огня.

Началась десятиминутная артиллерийская и авиационная подготовка. А тем временем части 105-го стрелкового корпуса выдвигались на рубеж ввода в бой.

Наконец последовала команда «Молот», и части 105-го стрелкового корпуса, поддерживаемые огнем 18-й артиллерийской дивизии Б. И. Кознова, стали стремительно развивать наступление. Все мы — от солдата до командира корпуса — хорошо понимали, что успех боя решает точный огонь всех видов оружия, натиск и маневр. Противник отступал.

Во второй половине дня, во время переправы частей корпуса через реку Рыпсница, немецкие бомбардировщики нанесли сильный удар по нашей бригаде. Во время этого налета были убиты начальник штаба бригады подполковник Иван Михайлович Глазычев и парторг 1300-го артиллерийского полка капитан Даниил Акимович Похиль.

Да, к радости победы почти всегда примешивалось горькое чувство утраты дорогих нам товарищей. С этими людьми я прошел немало фронтовых дорог, делил с ними и горе, и радость.

С Иваном Михайловичем Глазычевым мы быстро сработались, а потом и подружились. Энергичный, требовательный, знающий свое дело, он всегда был прекрасным начальником штаба и хорошим товарищем.

Большой потерей для бригады была и гибель капитана Похиля. Он всегда старался быть там, где трудно, и личным примером воодушевлять бойцов. Находясь как-то во время боя в расчете старшего сержанта Н. М. Рябинина, парторг полка стал заряжающим. Орудие выехало на прямую наводку и уничтожило два станковых пулемета и до взвода гитлеровцев, засевших в каменном доме.

При бомбежке на переправе был тяжело ранен командир 1220-го полка подполковник Павел Гаврилович Смирнов. Пришлось отправить его в тыл. Жалко было