Ябу картинно развернулся и пошел прочь. Остановив на полуслове перевод, Марико низко поклонилась спине даймё, после чего сразу же вернулась к своим объяснениям.

— Хатамото — это специальный слуга из личного штата господина, — пояснила Марико. — Это значит, что какую бы ненависть ни питал к вам кто-либо, — она посмотрела в сторону удаляющегося Ябу, — они ничего не смогут с вами сделать, так как вы находитесь под абсолютной защитой господина Токугавы. — Она тяжело выдохнула и пошла за ожидающим их Оми.

Ал побрел за ней.

Марико-сан старалась не смотреть в глаза Алу, ее переполняли разрывающие ее на части эмоции. Она ничего не знала о том, что галера покинет Андзиро, не имела понятия, надолго ли ее оставили в руках коварного и быстрого на расправу Ябу. Но Марико-сан была самураем и хатамото, а значит, она была обязана выполнить волю сюзерена, не думая о своих чувствах и безопасности. Поэтому она передала Ябу письмо Токугавы и теперь была готова переводить для Андзин-сан, помогать, объяснять. И самое главное, следить за выполнением приказов господина и ждать следующих.

Дом, который предоставил для гостя Оми-сан, был меньше его собственного, но находился по соседству, что говорило о привилегированном положении, которое теперь должен был занимать Ал. Ведь для любого японца самым ценным было и остается по сей день его вa, которое можно перевести как покой, гармония и личное счастье. Любое нарушение вa в те времена регулярно рассматривалось в судах и каралось по закону. Нельзя было шуметь, жечь мусор, задымляя территорию соседа, невозможно было не содержать дом в идеальной чистоте, потому что некрасивый и неухоженный вид дома и сада также нарушал священное вa соседей. А поскольку, как это уже было сказано, дела о нарушениях вa рассматривались в судах, люди старались селиться рядом с равными себе. Какой смысл, например, поставить свой дом рядом с домом какого-нибудь важного начальника, чтобы в один прекрасный день, он потянул тебя в суд за нарушение его вa? Ведь кто выиграет в таком споре — известно заранее. Судья всегда сочтет пострадавшим вышестоящего и назначит непосильный штраф простому человеку.

Поэтому сам факт, что отвечающий за порядок в деревне самурай и родной племянник местного даймё Оми-сан поселил Ала рядом с собой, было наивернейшим доказательством признания его прав.

Впрочем, эту мудрую мысль, подобно другим мудрым мыслям, Ал выяснил от Марико, чем был очень доволен.

Глава 32

По узкой горной тропке шла, держась друг за друга, вереница слепцов. Каждый из них боялся упасть в пропасть, оттого все они тряслись, читая молитвы и держась за свои обереги. Неожиданно один из слепцов упал в яму.

Другие собрались вокруг ямы, желая услышать, жив ли их приятель.

— Не беспокойтесь обо мне, — донеслось со дна ямы. — Когда я был наверху, я постоянно думал о том, что могу упасть, и боялся. Теперь, когда я уже упал, мне больше нечего бояться. Падайте скорее все, здесь на дне вы обретете покой!

Из собрания историй Тода Хиромацу

— Не понимаю, — откровенно изумилась Марико. — Я думала, что на свете просто не существует европейцев, не разговаривающих на португальском и испанском. Я уже не говорю про латынь! Извините Андзин-сан, но святой отец Алвито постоянно повторяет, что все цивилизованные люди разговаривают на латыни. Извините. Я не обидела вас? — Она смущенно опустила глаза. — Просто странно как-то… Господин Адамс говорит на нескольких языках…

Они сидели на веранде его нового дома. Фудзико приказала подать чай и разливала теперь его по чашкам. Фудзико, Марико и даже Тахикиро были в прекрасных кимоно. Каждая благоухала духами, на лицах была аккуратно и вполне профессионально наложена сложная косметика, волосы у всех были подняты наверх и уложены в изящные прически. Должно быть, предусмотрительные дамы не забыли захватить с собой парикмахера и визажиста, если только этим искусством не владели прибывшие с ними в Андзиро служанки.

Ал давно ждал этого вопроса и был готов к нему.

— Видите ли, сеньора. Господин Алвито преувеличивает значение своей страны, ставя ее как бы в центр мироздания. Это общее заблуждение, дорогая сеньора, по-моему, всякий народ склонен считать себя богоизбранным.

— Но Япония действительно располагается на земле богов! Род нашего императора берет начало от солнечной богини Аматэрасу Омиками, дочери богов Идзанаги и Идзанами, создавших японские острова…

— Да, да, госпожа Марико, — Ал сделал примирительный жест. — Иудеи считают так же. Они ведут свое летоисчисление от Адама — первого человека на земле, живут на Святой Земле, кроме того, Иисус… — Он вздохнул. — Вам, как христианке, это прекрасно известно. — То же самое думают о себе арабы, египтяне, индусы, китайцы и… Да практически все народы. Скажу больше: чувство избранности помогает выживать, не теряя веры в себя и самоуважения.

Что же касается моего незнания португальского и испанского, то я уже говорил, что отец готовил меня к плаванию по северным морям и торговле с московитами. Я очень хорошо знаю их язык, культуру и обычаи.

— Почему же тогда вы здесь, а не на северных морях? Мне кажется, что вы были обязаны выполнить волю своего отца. Ослушавшись, вы покрыли себя несмываемым позором! — ворвалась в разговор Тахикиро.

Марико вздрогнула от неожиданности, и тут же ее прекрасное лицо залила краска стыда за невоспитанную девчонку.

Ал размышлял, что ответить.

«Сказать, что Англия находится в состоянии войны с Московиею? Но португальцы будут отрицать эту информацию. И нет никакого основания предполагать, что поверят тебе. Сказать, что для плавания по северным водам нужен какой-нибудь по-особенному оборудованный корабль? Но тогда они спросят, отчего же я не оборудовал свой „Лифде“ подобающим образом?»

Наконец, ему показалось, что он нашел подходящую причину.

— Это очень не просто госпожа Тахикиро. — Он попросил Марико переводить. — Дело в том, что мой дядя, брат моего отца, запретил мне готовить корабли для северных морей. Путь туда не прост и весьма опасен. Поэтому к московитам можно ходить только флотилией, чтобы иметь возможность прийти на помощь терпящим бедствие. — Ал вздохнул. — Так поступал и мой отец. Но дядя… Он сказал, что это неправильно рисковать сразу же всеми кораблями. Он против плавания флотилией и считает, что мой отец совершил ошибку, в результате которой лишился всего, что имел, и поплатился собственной жизнью. Поэтому он не дал мне ни денег, ни товаров и послал меня начинать с самого низу, своим горбом расплачиваясь за ошибку отца. — Ал вздохнул, показывая, как