Может, кто-нибудь из скорбящих по «невинно убиенным» — напишет такую альтернативку?

У меня, вся моя временами очень буйная фантазия — отказывается, даже представить!

Однако, зная дела — творимые тем в годы Гражданской в Петрограде, попробовать всё же можно.

* * *

— … Это легкомысленный женолюб, уверенный что неотразим'.

Подняв голову, читающий:

— Просто какая-то зоологическая ненависть! Видать Гришка-Сатрап чем-то изрядно насолил собственной супруге и авторше сих дневников. Неужели не сошлись во взглядах на постулаты марксизма?

Всё тот же «знаток кремлёвской политической кухни», то есть я:

— Ревность, господа! Самая банальнейшая ревность. Женщины способны простить мужчинам всё, кроме измены. Большевистские вожди же — крайне неразборчивы в половых связях. Зиновьев, с первой супружницей развёлся, сойдясь с предполагаемой авторшей этих «дневников», ещё в Швейцарии. И так, вместе с двумя жёнами — приехал на «блиндированном» ленинском вагоне в Россию. Став же одним из большевистских вождей после Октябрьского переворота, этот лезбиян обзавёлся третьей женой… А возможно и целым гаремом — с него станется!

— Ах, вот как? Ну, прям — шекспировские страсти! Тогда понятно.

К этой акции я готовился давно, как только задумал поездку в Париж — узнав в своём «послезнании» о грядущей Выставке. «Дневники», это по сути — сокращённые (но сконцентрированные) мемуары Бориса Бажанова «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» (1930). Но в основном, это моя «отсебятина» из рассказов про коминтерновские «порядки-беспорядки» Франца Юнга — представителя «Международной рабочей помощи» при штаб-квартире Коминтерне в Москве. Ну и до кучи — действительные или мнимые исторические факты, повествующие про нравы кремлёвских «слуг народа» — надёрганные из моего 'послезнания.

Правда или ложь — не важно!

Главное — побольше говнеца на вентилятор накинуть, чтоб отвлечь внимание власть придержащих, от создания нижегородской партийной мафии.

Перевернув несколько страниц, Коновалов вновь читает:

— «Авель Енукидзе среди своих получил прозвище „Золотая рыбка“ и, организовывая снабжение, питание, автотранспорт и санаторное обслуживание — получил такую власть, что даже Сталин вынужден „закрывать“ глаза на его не совсем здоровые пристрастия и, походы „на троих“ с Ворошиловым и Калининым по молоденьким балеринам и актрисам …».

С видимым трудом оторвавшись, Коновалов в крайнем возбуждении воскликнул:

— Господа! Да, здесь на целую газетную полосу про интриги вокруг Большого театра и количество денег тратимых на театральных куртизанок партийными бонзами.

Кто-то тут прокомментировал:

— Власть новая, а привычки властителей — остались прежними.

Его поддержали:

— Великосветские куртизанки не растерялись и просто поменяли хозяев. Одних нас, как шлюх вышвырнули…

— Да, нет господа — здесь что-то новенькое!

Коновалов, вновь уткнулся в «Дневники», читая вслух:

— «Если Ян Рудзутак открыто развращает взрослых дочерей партийцев среднего звена, то Авель Енукидзе предпочитает растлевать десятилетних девочек…».

— Бог, мой! Какая мерзость!

— Великий князь Сергей Александрович, напомню — был всего-навсего пидерастом и растлевал всего лишь своих адъютантов… И его — БОМБОЙ!!!

Раздался практически стон:

— Господа! Меня уже просто тошнит от всего этого! Нет ли чего-нибудь политического?

Полистав, Коновалов:

— Как, нет? Вот, пожалуйста: «Вождей германской социал-демократии Карла Либкнехта и Розу Люксембург, на расправу группе офицеров бывшей Кайзеровской армии выдал эмиссар красной Москвы Карл Радек. Об этом заявил родной брат убитого — Либкнехта Теодор, известный берлинский адвокат».

— За, что господа? С чего это вдруг красные выдают красных? Эта… Хм, кгхм… Эта, так сказать «дама» — ничего не напутала?

— Вот, у неё написано: «Роза Люксембург, ещё в 1908 году добилась исключения Радека из германской социал-демократической партии за сотрудничество с германской и австро-венгерской тайной полицией…».

Наконец, до кого-то дошло и, я затаил дыхание:

— Господа! А не имеем ли мы дело с фальшивкой?

Все уставились на Коновалова. Тот, не переставая листать, негромко проговорил:

— Не похоже. Здесь приводятся такие пикантные подробности, из разряда — специально не придумаешь. Если хотя бы десятая часть здесь написанного — правда…

И подняв руку с «Дневниками» вверх, провозгласил:

— … То это — настоящая бомба, господа!

«Если это и бомба — то очень смердячая. Ох и вони от неё будет…».

Ведь, я же из двадцать первого века — помните, да?

Не важно — правда это или фейк. Главное, чтоб об этом говорили в соцсетях.

Ну… Одно дело сделано, пора приниматься за другое.

Операция «Вброс дохлой кошки» продолжается!

* * *

На следующий день, дождавшись когда из редакции ежедневника «Возрождение» выйдет интересующий меня человек — пожилой армянин, по виду напоминающий мне одного из членов ильфо-петровского «Союза меча и орала» — я схватил его за локоть и, с тяжёлым придыханием спрашиваю:

— Вы сотрудник этой газеты?

Тот, инстинктивно вырываясь, возмущается:

— Да… Но позвольте!

Оглядываясь по сторонам:

— Некогда «позволять» — за нами «хвост»!

— Позвольте, но я здесь причём?

— Я к Вам подошёл и заговорил, значит — мы с вами «в одной лодке»… Нам угрожает опасность, понимаете⁈

Озирается:

— Я позову полицейского!

Как всегда в подобных обстоятельствах — полицейского нигде не было видно. Тем не менее, тараща глаза:

— Тогда ОНИ(!!!) сразу начнут стрелять!

— Кто «ОНИ»⁈

— Боевики Зиновьева. Коминтерна то есть, — сую руку в оттопыривающийся карман, — но, ничего — я дам Вам «Люггер-Парабеллум»… Отобьёмся!

Тот, чуть не обмер:

— Не надо мне ничего давать! Вон стоит мой автомобиль… Умоляю Вас, давайте уедем!

Подведя-поднеся его к довольно продвинутой на вид тачке, с кемарющим за рулём водилой:

— Прикажите шофёру ехать прямо и быстро.

Когда постоянно озираясь отъехали подальше, я:

— Ничего не заметили?

— Нет.

— И я — нет. Значит — оторвались. Как Вас, кстати? По имени-отчеству?

— Абрам Осипович.

— Вы — сотрудник «Возрождения»?

— … Я его владелец[3], — с нескрываемой надеждой что я от него отстану, — Вам нужны деньги?

Я расхохотался:

— «Деньги»⁈ Когда по приказу Ленина, мне приходилось финансировать Германскую революцию — я возил в Берлин золото и бриллианты чемоданами! Неужели Вы думаете, что к моим рукам «парочка» из них не «прилипла»? Да, я вашу редакцию — сто раз купить и продать могу!

Отшатнувшись от меня, с ужасом:

— Так, Вы тоже…

— Да! Я агент Коминтерна. Но разочаровавшись в идеях марксизма, осознав что был не прав — раскаялся, перековался, перестроился и стал либералом… И решил не только выйти из этой преступной организации — но и разоблачить