Хм, гкхм…

Чтоб вальнуть Троцкого — нужен был идейный борец, так сказать. Чтоб после ликвидации этого вышедшего в тираж политического деятеля, отсидеть полжизни и выйдя на свободу — получить звание Героя, квартиру в Москве и персональную пенсию от благодарного Советского правительства.

А от этого «дела» — даже с противоположного полушария тухлой гнильцой смердит!

Здесь, нужны другие кадры — беспринципные исполнители, хорошо понимающие — что совершают преступление против Советской Власти, против Партии и государства.

Хм… Мало ли в ОГПУ и таких?

Задумываюсь…

Хахаха! Мало! Критически мало!

Ибо такой, того и гляди — тоже свалит вместе с бабосиками, и…:

'Ищи его,

Свищи его!'.

Так и случилось — из-за пресловутого «человеческого фактора», гениально задуманная и хорошо уже было налаженная машина — разлетелась вдребезги. Мне же предлагается минимизировать потери или даже восстановить её.

Так, так, так…

А почему Ягодка уверен, что я не просто не свалю — но и выполню задание? Чем я от тех — сбежавших отличаюсь? Ангельской честностью, что ли? Нет, я такой пронырливый жулик — что далеко не в каждой тюрьме, на кошт примут. Однако, таких у нас — хоть пруд ими пруди, стоит только прошвырнуться по Дерибассовской.

Значит, чем-то из ряда вон выходящим…?

А вот это — уже теплее.

И чем же?

Что общего у всех советских диссидентов — с самого 1917-го и, по самый 1991-ый год?

В СССР — им нечего терять!

Есть правда, одно исключение — Борис Бажанов, но оно только подтверждает правило.

— Товарищ Иванов, дайте-ка мне шифрограмму…

Пробежав глазами по диагонали уже в принципе знакомое, в конце читаю:

«…Может не возвращаться».

Понятно. Товарищ Ягода глазами Погребинского достаточно хорошо меня изучил и прекрасно понимает, что став «невозвращенцем» — я потеряю… Нет, он всё-таки не понимает — что я теряю не просто свою «Корпорацию»… Я теряю сам смысл жизни, я теряю абсолютно…

ВСЁ!!!

Однако, надо держать в уме, что на данном этапе — Генрих Ягода в ОГПУ, был скорее завхозом… Согласен — должность практически всесильная, в эпоху — когда ценилась способность «достать» нужным людям всё, что угодно.

А разведотдел в этой конторе (ИНО ОГПУ), возглавлял другой еврей — Меир Абрамович Трилиссер и, они меж собой — не очень-то ладили. Товарища Иванова, Ягодка — тоже возможно за «Фаберже» держит, раз тот отдаёт приказы через голову своего непосредственного начальства… Однако, отчёт давать и ответ держать тому — всё равно, перед Трилиссером.

Первому нужны деньги — вероятно для закупки новых партий кокса и герыча, второму — наказать предателей.

Вот на этом и можно хорошо сыграть!

Товарищ Иванов не сказал мне самого главного и, в шифровке из Центра — про это нет ни намёка. Осторожно подбирая слова, как психиатр при работе со сложным пациентом, спрашиваю:

— Предположим, я найду этих «невозвращенцев»… Но мы с вами не на территории Советского государства — где наши органы вольны делать с врагами Революции всё, что им заблагорассудится. Во Франции же наши возможности стеснены! Так если я буду стоять перед выбором, что более приоритетное: ликвидировать изменников — чтоб другим неповадно было? Или, вернуть украденное у пролетарского государства?

Всё было рассчитано идеально точно, как при отпуске марафета в аптеке!

Товарищ Иванов, не был бы старым большевиком, прошедшим тюрьмы и каторги за свои убеждения — никак не связанные с «презренным металлом», если бы твёрдо и уверенно не заявил:

— Главное, чтоб другим гадам — неповадно было бегать к классовым врагам с народными деньгами!

Подняв руку, тут же ловлю первое же проезжающее мимо такси и легонько взяв Представителя ИНО ОГПУ под локоток:

— Тогда сейчас же идёмте в Посольство и пишите мне боевой приказ, товарищ Иванов!

— Как писать?

— Обыкновенно — на бумаге чернилами. Главное, чтоб в нём были слова: «В случае невозможности… Бла, бла, бла… Ликвидировать на месте».

Тот, сперва попытался уйти от ответственности:

— Сперва надо дать запрос в Москву…

Я, с уже открыто угрожающими нотками в голосе:

— Пока придёт ответ на ваш запрос, подлые перебежчики могут скрыться от пролетарского правосудия в какой-нибудь третьей стране, хотя бы в Америке… И тогда придётся писать мне. Только уже не приказ, а — закладную про Вас, товарищ Иванов!

Всегда по мере возможности и собственных способностей, надо стараться в письменном виде прикрыть собственную задницу — жоппой вышестоящего начальника.

У меня это получилось!

* * *

В тот же день, казалось бы, бесцельно, я почти до вечера прошатался по Советскому посольству — приглядываясь к его сотрудникам и общаясь с ними. Уходя, взял у товарища Иванова координаты «резидента» и предупредил, чтоб до конца операции меня не искал.

Мол, перехожу на нелегальное положение!

Всего-то на всего, тут же переехал на другую квартиру — снятую для меня Иохелем Гейдлихом, якобы для свиданий с дамой. Бро, заполучив «Твёрдый курс» в бутылочке — намекал на групповушку, но я решительно послал его к собственной маме.

Уже поздно вечером, в условленном месте встретился с резидентом советской разведки во Франции, представившимся как «товарищ Отто». Тип лет тридцати, с сыто-круглым лицом и уже хорошо обозначившимся «пузиком», в модно-дорогом прикиде и с золотой заколкой на шёлковом галстуке… Смотришь на него и понимаешь — жизнь у человека удалась.

Но «товарищ» оказался, с до изумления пустой головой и, с какими-то подозрительными замашками.

«Уж не „голубой“, ли? Мля… Мне только этого не хватало».

Буквально с полчаса с ним пообщавшись, я понял: помощи от него ждать нечего. Хотя и хвастается якобы созданной им мощной и разветвлённой разведсетью, но стоило только задать вскользь несколько наводящих вопросов — как тот «поплыл» как кусок фекалии по канализации.

Впрочем, ничего удивительного.

Ладно, там в конце-30-х и в 40-х годах — советские разведчики предупреждали Сталина о «внезапном и вероломном» и, тырили атомные секреты — Зорге, «Красная капелла», Кент, «Кембриджская четвёрка», туда-сюда… Но назовите мне хоть один успех советской разведки двадцатых годов?

…Пустота, да?

Например, противотанковые ружья, известные в Европе с Первой мировой войны — в «реальном» СССР начали разрабатывать с середины 30-х годов. Раньше, похоже — про них и понятия не имели. Да, что там «противотанковые ружья»…

«Плоский» армейский котелок, известный в Германии с 1910 года, приняли на вооружение РККА только в 1936 году. До этого, советская промышленность