Тут АГСы, видимо, начали наваливать гранаты по этой стороне села. По домам, в одном из которых я сейчас находился. И когда в разбитое окно вместе с клубами пыли полетел всякий хлам, куски профнастила и ошмётки чьих-то тел, я рухнул в угол на пол и прикрыл голову руками. Помещение густо затянуло пылью. Без каски я вдруг почувствовал себя голым, а в бронежилет захотелось залезть, как черепаха в панцирь, с ногами и задницей. Я заорал от ужаса и безнадёги, и за неимением других вариантов всё-таки решил забиться в угол между стеной и холодильником. Пополз к нему, распихивая перчатками битое стекло и задирая перед собой бронежилетом цветастый половик, и вдруг увидел под ним ровную щель люка подпола. Надежда придала сил, я нащупал кольцо, рывком поднял крышку вверх, и нырнул в темноту прежде, чем меня ухватили за задницу вползшие по провисшему потолку упыри. Люк захлопнулся, наступила тьма.

В подполе без сил опустился на корточки прямо у лестницы, и тут же получил удар по многострадальной голове. Запахло огуречным рассолом, хлынувшим за шиворот и на броню, осколки стекла ковырнули щёку, все раны и ранки на моём теле защипало от кислоты. В броник что-то несколько раз слабо стукнуло, и я махнул кулаком во что-то мягкое и лёгкое. Раздался девичий писк, звон бьющейся стеклянной тары, матерщина звонкими голосами, и я остановил движение пальца на спусковом крючке автомата, несомненно, только чудом. Сверху бабахнул разрыв чего-то крупного калибра, возможно, “Сапога”. По полу, который для нас потолок, что-то увесисто грохнуло, дышать стало тяжело от сыпанувшей сверху пыли, и к звонким матерным голосам прибавился мой бас.

Глава 25

Всё оставшееся до темноты время мы сидели в подвале и слушали стрельбу и разрывы снарядов, то утихающие, то разгорающиеся с новой силой. Мне показалось, что стрельба как будто смещалась в сторону леса, но это не точно - в подвале направление звуков всё-таки искажалось. Что происходит наверху мне было совершенно непонятно, потому что перевес Корпуса в силе, опыте и вооружении был, по моему мнению, многократно выше, чем у бандитов и упырей вместе взятых. Тогда почему заглохли гранатомёты? Не слышно пулемётов? Техники? Почему стрельба стала тише? Может, скоро парни пойдут контролить противника? Неразбериха...

К семи часам вечера, если не врали светящиеся стрелки часов, звуки боя стихли совсем. Моя компания состояла, как выяснилось чуть позже из разговора в полной темноте, из девчонки-студентки и её брата. И они за это время реально задолбали меня албанскими вопросами - “когда нас спасут”, “почему так долго”, и “вам не больно?”

Насчёт последнего вопроса всё понятно, если учесть, что запаниковавший пацан навернул меня по башке трёхлитровой банкой огурцов, а девчонка немного потыкала меня в броню маленьким складным ножичком. При этом огребла от меня смачного чапалаха под дых. Не прибил я её только по причине собственной слабости после контузии, темноты и в связи с её малым весом. И теперь мучался от того, что уксус из огурцов разъедал все царапины, ссадины, пораненную руку и рассечённую кожу головы. Не считая сотрясения мозга, естественно, и общего мокрого состояния.

Собственно, когда я так эпично занырнул к ним в подвал, они от резанувшего по глазам света смогли разглядеть только залитого кровищей с головы до ног бородатого амбала с автоматом, и в отчаянии решили подороже продать свои жизни. Они перепутали меня с бандитами, которые убили соседа и увели деду Витю и бабу Машу. Эти одинокие старики приютили у себя осиротевших детей, сбежавших из города во время появления Столба и чудовищ, и спрятали в подполе, когда в деревню ворвались бандиты и начали сгонять людей, как скот, в сельский клуб. Как я понял, это были добрые люди, и брат с сестрой отзывались о них с большой теплотой. Надеюсь, старики обрели покой, а не прыгают теперь на сотрудников Корпуса со стен и крыш.

Так что к ночи я объявил молодёжи свое решение: если до утра не появятся признаки, что бойцы Корпуса собираются вернуться в деревню, то ближе к одиннадцати дня мы выбираемся из подвала самостоятельно. Сидеть среди стеклянных осколков в луже из разбитой консервации долго всё равно не получится. На том и порешили. А пока решали, я кое-как, вслепую, обработал и перевязал рану на руке, а на голову просто положил гемостатическую салфетку. И выгреб из-за шиворота осколки банки и пучок укропа.

Никто за нами не пришел, стрельбы ночью тоже не было, зато появился сильный запах дыма. И он стал усиливаться. Так что к утру я решил не ждать назначенного времени и полез наверх на рассвете. Кое-как отпихнул привалившие люк доски, с благодарностью помянул свой полутора сотенный жим лёжа в частности и спорт в целом. Пролез под куском бывшей шиферной крыши и обозрел окрестности в большую дыру. Никакой вредной фауны в пределах поля зрения не было. Зато улицу затянуло туманом и дымом от горящих руин. Большая часть деревни уже сгорела или догорала, лишь до нашей стороны огонь пока чудом не добрался. Упыри, судя по всему, тоже решили не коптиться и двинули по своим делам. Или, подумалось мне, их всех убили. Но если убили, то почему бойцы не пришли дочистить деревню? А если упыри погнали две полные роты и взвод разведчиков, да при броне и орудиях, то тогда сколько было нечисти? И откуда? И что нам тогда делать? Покрутив стволом во все стороны, я махнул рукой сидящим в подполе детям. Первым полезла наверх студентка, и я хмыкнул, увидев знакомые фиолетовые оттенки в отросших волосах и мелкие гвоздики в ушах. Следом явилась из темноты и белобрысая маковка пацана. Судя по их виду, меня они не узнали, что и не мудрено - я отрастил бороду, постригся под ноль, был грязен и в засохшей крови. Ну и одет уже не в джинсы и толстовку. Сам я решил ничего не говорить, ибо не видел в этом смысла.

Когда мы лезли через заваленный битым кирпичом и досками двор, моё внимание привлекли трупы упырей. Кажется, они ещё больше стали напоминать хищных орангутангов, зубы стали длиннее, челюсти мощнее, а острые когти начинались уже на второй фаланге пальцев. Они что, продолжают мутировать? И сколько, интересно, времени