Шрифт:
Закладка:
Питер Данн прибыл в Лондон для консультаций с шефом русского отдела Робертом Смитом, худым человеком с выдающимся красным носом, который будто бы принадлежал совсем другой особе.
— Что сообщает Себастиан из Москвы? — поинтересовался Питер.
— Он уже там почти два года, а сдвигов никаких. Правда, он развелся, по возвращении Лидии из Дании быстро на ней женился, и сейчас она уже ждет от него вторую дочку. Иногда через тайник он сообщает фамилии некоторых агентов, но просит их не трогать: иначе он может попасть на подозрение, — говорил Смит. — Убожко относится к нему хорошо. Однако в Скандинавии все места заняты. Он осваивает английский и просит продолжать блокировать визы всем русским шпионам, которые собираются выехать в Лондон. Фамилии он сообщил.
— Неужели он рассчитывает попасть в Лондон, он же совершенно не знает Англии… — удивился Питер.
— Есть русская поговорка «На безрыбье и рак рыба». Он считает, что, если мы заблокируем английских экспертов, Убожко предпочтет направить его, чем обращаться в другие конкурирующие отделы.
— Не будет ли подозрительно: ведь Горский слишком долго работал в Дании и известен как офицер КГБ. И вдруг его пустят в Англию!
— Конечно, риск есть. Но ведь это еще не доказательство, что он связан с нами. Как идут дела с Розановым?
— У нас сложились неплохие отношения, и он догадывается, что встречается с английским резидентом. Это очень важно. Он особо не скрывает свои неортодоксальные взгляды!
— По-моему, он их вообще не скрывает, даже странно, что в КГБ его держат! Он продолжает встречаться с Ольгой?
— Роман в самом разгаре, мы выставляли наружное наблюдение за Ольгой. Они оба жутко конспиративны и постоянно проверяются. Представляете, она ездит к нему на свидания в Клампенборгский парк на велосипеде, и они встречаются в портативной палатке, которую он привозит с собой! Он скоро отбывает в Москву, мне кажется, наступило время провести его вербовку… — увещевал шефа Данн.
— Согласен. Я сам прибуду в Копенгаген для этого мероприятия.
Копенгаген уже надоел Розанову до чертиков, отношения с женой зашли в тупик, и жизнь без Ольги казалась просто невозможной.
— Послушай мой новый стих, посвященный Ольге, — говорил он своему фавориту и конфиданту Трохину в раздевалке перед игрой в теннис. — «В век рассудительных машин живите ощущеньем цвета, глухим отсутствием сюжета, смешеньем красок и картин. В слепом наитьи протянув свои беспомощные руки, ловите запахи и звуки, мерцайте, словно перламутр!»
— Прекрасный стих! — похваливал Трохин.
— Хочу тебя поздравить. Я наконец упросил Убожко отозвать меня в Москву, а ты пока будешь исполнять обязанности резидента.
— Большое спасибо! — Трохин не скрывал своей радости.
— Завтра у меня встреча с Питером Данном, он крутится вокруг меня, как кот около куска мяса. Я хочу перед отъездом вас познакомить, проку от него, как от козла молока, но зато хоть что-то делаем по англичанам…
— Ты, наверное, займешь в Москве большую должность? — поинтересовался Трохин.
— Ты знаешь, старик, и наша работа, и вся моя нынешняя жизнь меня уже не устраивают… С Ларисой я жить тоже не могу… кстати, она согласна на развод и вчера вылетела в Москву. Единственное, что мне хочется, — это писать. А почему бы не уйти в отставку и не заняться честным литературным трудом?
— Ты уже давно об этом говоришь. Но ведь впереди маячат генеральские погоны! Разве не жалко?
— Жалко. Но я уверен, что судьба выведет меня на другой путь… — Розанов говорил грустно, и чувствовалось, что эти мысли уже давно поселились у него в голове. Партнеры натянули тренировочные костюмы и вышли на разминку.
Встреча резидентов происходила в ресторане «Королевский сад», расположенном прямо в цветущем парке. Данн и Розанов сидели в углу за столиком, а прибывший из Лондона Смит располагался за стойкой у бара, попыхивая трубкой.
— Ко мне приехал из Лондона мой друг, Виктор, он очень хотел бы с вами познакомиться… он недалеко… — осторожно начал Питер.
— Это случайно не тот тип с красным носом алкоголика? Он давно уже вертится на стуле, словно в заднице у него игла!
— Какой же он алкоголик?! — Питер даже обиделся за своего начальника. — Это дивный человек, он занимает большой пост.
— На черта он мне нужен? Мне достаточно и вас. К тому же я не люблю, когда двое играют против одного, у меня синдром.
Питер пожал плечами и углубился в бокал вина. Между тем Смит, решив проявить инициативу, подошел к столику с книгой в руке.
— Извините меня, господин Розанов, я хотел познакомиться с вами. Мне известно, что у вас скоро день рождения, так вот мой скромный подарок — монография об Иване Тургеневе, — и, мило улыбаясь, что скрашивало все неправдоподобие огромного красного носа, Смит протянул книгу.
— Я не принимаю подарки от незнакомцев! — сказал Розанов, взял книгу и довольно сильно хлопнул ею по голове шефа русского отдела. Тот развел руками и отошел в сторону.
— Вы сумасшедший! — возмущенно зашептал Данн. — Это же большой человек!
— Да клал я на него! — отрезал Розанов.
На Белорусском вокзале Розанова встречал Горский, уже нанявший несколько носильщиков с тачками. Пока они погружали багаж, Горский делился свежими новостями.
— Убожко не смог приехать и прислал меня. Лидия должна вот-вот родить. Кстати, Убожко решил готовить меня к поездке в Лондон. Правда, я сомневаюсь, что эти гады англичане дадут мне визу.
— Я тоже сомневаюсь, но желаю успеха! Чем черт не шутит? Может, тебя и пустят! Пустили же меня в свое время датчане, хотя доподлинно знали, что я работаю в КГБ… А знаешь, старик, я решил все же уйти в отставку.
Носильщики погрузили вещи в мини-автобус, Горский и Розанов сели в черную «Волгу».
Питер Данн, тоже вернувшийся на родину, осторожно постучал в дверь кабинета и так же осторожно вошел.
— Получена шифрованная телеграмма из московской резидентуры. Изложение сообщения Себастиана, переданного через тайник, — доложил он.
— Читайте! — сказал Смит.
— «После удачных блокировок с вашей стороны всех претендентов КГБ на пост
