Другое запястье женщины обхватывала костлявая рука.

Сложно было сказать, тянет ли ее к нему или она пытается убежать, но контраст между ее округлым телом и лишенными плоти костями заставил меня отвернуться.

– Смерть и дева, – задумчиво промолвила она.

– Скульптура называется «Вечная драма», – произнес он. – Склеп Валенте Селье. Это мрачный танец, попытка вырваться из цепких объятий смерти. Женщина сначала сопротивляется, но в конце концов сдается. – Я повернулась, чтобы посмотреть на Никколо, но его глаза были закрыты. Затем он открыл их. – Красиво, не правда ли?

– Здесь есть могила Фальконе? – поинтересовалась я.

– Я отведу тебя в часовню Фальконе в другой раз. А также в нашу частную часовню за городом. Тебя это наверняка заинтересует.

На выходе мы остановились перед последним памятником. Скульптура молодой женщины. Она сидела, откинувшись назад. Ее развевающееся платье спадало с левого плеча. Это обнаженное плечо делало ее уязвимой, остальная часть тела была скрыта под плотной тканью. В руках она держала букет цветов.

– Молодая вдова, работа Саккоманно. Эти маки в ее руке – символ вечного сна, – пояснил Никколо. – Ты готова?

Мы прошли под аркой, удаляясь от кладбища, и Никколо протянул охраннику деньги. Когда мы сели в «Фиат» и пристегнулись, он воскликнул: – О нет! Уже четыре тридцать. Пока мы вернемся, архив закроется.

– Закроется?! Это же твой архив! Никколо, ты обещал.

– Мне очень жаль, Изабель. Прости меня! Я очень хотел показать тебе Стальено. Награда за твое терпение лежит в бардачке. Пожалуйста, открой его. – Он вдавил педаль газа в пол, и я, открыв бардачок, нашла там роман Марка Твена «Простаки за границей».

– Это так мило с твоей стороны, Никколо, спасибо. Я всегда хотела его прочитать.

– Удивлен, что ты до сих пор ее не читала, но рад, что смог угодить тебе. Это раннее издание.

– Я не могу принять эту книгу, но с удовольствием одолжу ее почитать.

– Я настаиваю. – Никколо переключил передачу и на повороте обогнал машину. – Я умираю от жажды. Как насчет аперитива?

Мне захотелось воскликнуть «нет!», но я молча открыла книгу, в которой лежала записка, написанная на канцелярском бланке Фальконе. «Изабель, в честь первой из ее многочисленных поездок в Геную, где ей всегда будут рады как гостье и другу». Невозможно сердиться на того, кто пишет такие вещи.

Когда мы вернулись в Геную, уже совсем стемнело. Никколо остановился у гавани, заглушил двигатель и включил свет в салоне с моей стороны. Он взял книгу с моих колен и открыл ее на странице, заложенной кожаной закладкой.

– Пожалуйста, прочитай с этого места, – попросил он, расстегнув мой ремень безопасности, а затем – свой.

– «Нашим последним местом посещения было кладбище (место захоронения, рассчитанное на 60 000 тел), и мы будем помнить его и после того, как забудем дворцы. Это огромный мраморный коридор с колоннадой, протянувшийся вокруг большой незанятой площади земли; его широкий пол выложен мрамором, и на каждой плите есть надпись – ибо под каждой плитой лежит труп»…

– Язык удивительно совершенен, – сказал он. – Если бы только твой Марк Твен мог увидеть сегодняшнюю Геную… – Никколо протянул руку и коснулся кончика моего носа, затем отдернул руку и снова улыбнулся. – Продолжай читать. Пожалуйста.

Я вернулась к чтению, но перелистнула несколько страниц назад – уголок страницы был загнут. Некоторое время спустя я взглянула на Никколо. – Это вне времени.

– Так как насчет аперитива? – спросил Никколо, трогая машину с места.

Пристегнув ремень безопасности, я приоткрыла окно и закрыла глаза. Когда я их открыла, машина уже мчались по шоссе, ветер шумел в ушах. Мы въехали в туннель, освещенный мигающими флуоресцентными лампами.

Тридцать минут и двадцать один туннель спустя мы повернули налево к морю. Я увидела указатель на Рапалло, и мы проехали под старым каменным мостом, из неровных щелей которого пробивались зеленые сорняки.

– Annibale, – сообзил Никколо. – Мост Ганнибала.

– Построенный Ганнибалом?

– Нет, имени Ганнибала Лектера. – Он стукнул по рулю. – Ха! Нет, очевидно, Ганнибалом. Ганнибал бывал здесь, в Лигурии.

– Очевидно, мне еще многое предстоит узнать.

– Но вопрос в том, как ты будешь учиться. – Он лихо вписывался на компактной машинке в повороты. – Подозреваю, что ты предпочитаешь учиться по книжкам, а не на собственном опыте.

– Возможно, – признала я.

Наш путь пролегал по узкой и извилистой дороге, проложенной рядом с морем. Проехав мимо карминовой церкви, расположенной между двумя холмами, мы остановились рядом с площадью, прямо под знаком «Парковка запрещена».

Никколо по кирпичной дорожке повел меня в деревню. Первые этажи розовых зданий занимали бутики и кафе. Они были увешаны мерцающими светящимися лампочками, которые отражались в черной воде, где мирно покачивались рыбацкие лодки. Единственными звуками был скрип дерева и лязг снастей. Вдалеке возвышались холмы, а на гребне стоял средневековый замок, залитый белым светом луны.

– Какое чудесное место, – заметила я. Жаль, что я не могу полюбоваться этим видом с Уильямом. – Спасибо, что привез меня сюда.

– Не за что! Давай поужинаем в моем любимом ресторане. – Белоснежная улыбка расплылась на его лице. Он взял мои холодные ладони.

– Это очень щедро с твоей стороны, Никколо. Но я бы предпочла вернуться в Геную. Не хочу, чтобы волновалась семья, где я остановилась.

Некоторое время мы просто молчали, потом Никколо ответил, немного уязвленный:

– Я выполню твое желание, отвезу тебя домой, но перед этим доверься мне еще раз. – Мы шли вверх по ровной дорожке, которая была вымощена песчаником. Она извилистой лентой ложилась на склоны крутого каменистого холма. – Надеюсь, твой парень не будет возражать.

– Если тебе так интересно, есть ли у меня парень, то ответ – нет. Но ты, Никколо, красивый парень, из знатной семьи, у тебя впереди многообещающая карьера. У тебя же наверняка есть девушка. – Я сделала паузу. – Как она отнесется к нашему пребыванию в этом романтическом месте?

Он остановился посреди тропинки.

– У меня много друзей-девушек. – Он провел ладонью по отросшей щетине, – но девушки нет. Я просто не встретил подходящего человека. Знаешь, очень трудно найти ту самую… которая понравится моей семье.

– Полагаю, графине угодить весьма не просто.

– Тут речь не только о симпатиях родителей. Я последний мужчина, который носит фамилию Фальконе.

– Значит, ты должен позаботиться о наследнике, о следующем поколении Фальконе. Боже правый, я словно очутилась в шестнадцатом веке, – пробормотала я. Он кивнул.

– Зачем же ты тратишь на меня свое драгоценное время?

– Мне нравится твое общество.

– Мы лишь вчера познакомились!

Никколо едва заметно улыбнулся, он выглядел одновременно и старше, и моложе своих двадцати семи лет.

– Я не пытаюсь к тебе подкатить, если ты думаешь об этом.