Каждые пять дней я отправляла Уильяму письмо, в котором кратко излагала свои «находки». Каждый раз я получала ответ, что мои результаты были впечатляющими. Теперь-то я начинаю понимать, как Розе удавалось пудрить ему мозги своими успехами почти три года.

Казалось, он с готовностью восхищался тем, чего я добилась.

Каждый вечер я писала Розе – или тому, кто читал мои письма, – стараясь, чтобы информация звучала многообещающе. Как будто я была уверена, что просматриваемые материалы и правда позволят найти изумруд.

Две субботы подряд я работала. Эмилиано отпирал и запирал меня в библиотеке, потому что Никколо два уик-энда провел с друзьями, катаясь на лыжах. По воскресеньям, когда у Эмилиано был выходной, я отсыпалась. Впрочем, спала я плохо: мне постоянно снился один и тот же сон, в котором я видела графиню, стоявшую перед дверью в библиотеку.

Ближе к середине срока, отведенного на исследования в Генуе, я и сама начала верить, что исследования приведут к важному открытию, несмотря на отсутствие каких-либо доказательств.

Большую часть второго воскресенья я провела, готовя доклад к конференции. На сайте все еще значилось имя Розы среди докладчиков, и ее тема называлась «Федерико Фальконе и концепция человека эпохи Возрождения». Хотелось надеяться, что в это название Роза вложила толику иронии, потому как тот черновик, который я набросала, был не особенно почтительным по отношению к Федерико. В архивах я обнаружила много информации, которая подтверждала мои аргументы. В основу доклада легли те документы, в которых были крупицы информации об изумруде.

Вечером я вышла прогуляться по окрестностям и посетила средневековую церковь Сан Августино. Когда я вышла на улицу, в кармане зажужжал телефон. На экране высветился незнакомый номер, с него мне звонили уже второй раз за день. Я ответила после второго гудка.

– Слушаю? – В коде города значились цифры 39, значит, номер был итальянским. – Pronto?

– Изабель, – прозвучал женский голос.

– Слушаю вас. Кто это?

Из динамика донеслись помехи, и голос исказился, словно я говорила с роботом.

– Не зна… ш-ш-ш… сер… ой… пасно…

– Роза! – воскликнула я. – Связь ужасная. Что ты сказала?

– Ты в серьезной опасности, Изабель.

– Роза, ты в порядке? Где ты?

Ответ я не разобрала, в трубке раздался писк, похожий на сигнал тревоги, а затем Роза сказала:

– Я не знаю, как долго смогу защищать тебя. Найди изумруд. Теперь они угрожают убить моего отца. Не упоминай об изумруде. Не упоминай мое имя.

– Подожди. Я не понимаю. Кто? Кто убьет тебя?

– Возможно, они прослушивают этот разговор, поэтому я не могу сказать больше. Сконцентрируйся на письмах. Пожалуйста, поторопись. – Связь оборвалась.

В тот вечер я написала Розе очередное письмо, сообщив о своих успехах, и не стала упоминать о телефонном звонке.

Глава шестая

В следующую среду я написала предварительное название своей диссертации: «Фальконе: Возникновение династической связи между Италией и Францией 1550–1600».

Когда Никколо в конце рабочего дня открыл дверь, я помахала ему рукой.

– Выглядишь довольной, – заметил он.

– Читала об одном из твоих предков, Федерико Фальконе. – Я сделала паузу, изучая его реакцию. – Тебе что-нибудь известно о нем?

Он покачал головой.

– Нет.

– Отец Федерико, Джованбаттиста, перевез свою семью из Генуи во Францию. Федерико, который жил в Генуе до подросткового возраста, сумел пробиться в высшие круги Парижа и стал близким другом французского короля. Восхождение Федерико к власти и богатству сделало его объектом зависти.

– Угу. – Никколо зевнул и прикрыл рот ладонью.

– Сегодня я читала о поездках Федерико между Францией и Генуей. Его часто обвиняли в получении финансовой поддержки от генуэзских банкиров. Я также нашла документ с описанием крупных долгов Федерико перед Крочи, флорентийской банковской семьей. Первой женой Федерико была Джиневра де Крочи, так что удивляться нечему, но мне хотелось бы знать, на что были потрачены эти деньги. Кроме всего прочего Крочи ссужали деньги даже королю Испании. Возможно, Фальконе обратился к флорентийским банкирам после того, как стал врагом дожа. Федерико также мог быть посредником между королем Испании и семьей Крочи.

– Во время одной поездок в Геную Федерико подал иск против своего двоюродного брата Филиппо после того, как скончался его отец Пьерфранческо, за право собственности на ваш палаццо. Новый дож вынес решение в пользу Федерико, который смог сохранить собственность как старший сын старшего сына, несмотря на то, что его отец был в немилости. Федерико не жил здесь постоянно, но останавливался в палаццо, когда бывал в городе. После смерти Федерико право собственности снова перешло к семье Филиппо.

– Porca puttana! – Никколо довольно потер руки. Я улыбнулась. – Здесь чертовски холодно! Я попрошу Эмилиано усилить отопление.

Перед сном в своем ежедневном электронном письме я не стала упоминать о последних открытиях. Роза велела мне сосредоточиться на письмах. Но то письмо Томмазо, которое я нашла в ящике стола с описанием плана убийства короля – оригинал мне еще не попадался, натолкнуло меня на мысль. Возможно, судьба изумруда была связана с долгами Федерико?

В пятницу небо затянули грозовые тучи. В полдень я встала и потянулась. Прошло три недели с того дня, когда я познакомилась с Никколо.

Днем, просматривая последнюю коробку с письмами, я услышала щелчок замка и замерла, затаив дыхание. Никколо все еще был на занятиях. Эмилиано. Или, быть может, графиня? Я начала собирать бумаги, когда дверь распахнулась и вошла Северина. Ее волосы были убраны в пучок, на ней были очки и джинсы. Я с облегчением выдохнула.

– Изабель? Что ты здесь делаешь?

– Северина, я так рада, что это ты.

– Почему ты находишься в этой комнате и почему открыт шкаф? – Ее руки были скрещены на груди, а губы плотно сжаты.

– Что в коробке? – Тон ее голоса был настороженным. Холодным.

– Архивные материалы. Ваш семейный архив. Я работала с ними.

– Почему ты здесь?

– Никколо все устроил. Он помогал мне. И кроме того запирал меня каждый день.

– Ты могла обмануть моего брата, но меня ты не обманешь. Скажи мне, чего ты хочешь. Тебя кто-то послал? Я дам тебе возможность рассказать мне, или я вызову полицию.

– Северина, я ученый и работаю над докторской диссертацией о Фальконе. Несколько недель назад за ужином ты, казалось, интересовалась моей работой. Я готова показать тебе свои записи.

Я протянула ей блокнот, посвященный Фальконе как теме диссертации, заполненный подробными, но небрежно составленными заметками и случайными наблюдениями. Когда-нибудь я смогу сосредоточиться на диссертации, и эта информация будет крайне