любезно с твоей стороны, Никколо. Мы ведь даже не знакомы. Как мне отблагодарить тебя?

– Уверен, мы найдем способ, – подмигнул он. – Может, начнем? – Он помог мне снять пальто.

– Так ты сын графини?

– Правильно. Никколо Фальконе к услугам вашим.

– И, выходит, графиня – американка?

– Графиню зовут Элизабет Янсен, она родом из Колумбуса, штат Огайо.

– Серьезно?

– Она встретила моего отца во время учебы в Италии. Это была любовь с первого взгляда: она полюбила его титул, а он – ее красоту, непосредственность уроженки Среднего Запада и кругленькое состояние отца.

– Ты живешь здесь? В палаццо?

– Верно, это мой дом.

– А те, кто был в баре? Это твой друг и девушка? Я о красивой женщине с красной помадой?

– Моя девушка?! Ха! Это моя сестра Северина. У нее нет парня! – Он усмехнулся. – Но хватит о моей семье. Разве тебе не нужно работать? Ты говорила что-то о диссертации о презренной семье Дженовезе?

Раздался стук в дверь, и Эмилиано бесшумно, словно паук, проскользнул внутрь и встал в углу.

– Нико, я хотел узнать, нужно ли тебе что-то? Или, может, синьорине? – спросил он, глядя на Никколо.

– Дотторессе, – поправил Никколо. – Да, Эмилиано. Сообщи Оттавии, что Изабель присоединится к нам за ужином.

– Сию секунду. – Помощник графини вышел, закрыв за собой дверь.

Никколо опустился на колени и забрался с головой под стол.

– Притворись, что не смотришь. – Он поднялся, сжимая в руке другой ключ, и открыл ящик в одном из шкафов. Запустив руку внутрь, он воскликнул: – Здесь!

Из ящика он извлек белую коробку, которую поставил на стол передо мной. Она была туго перетянута шпагатом.

– Вперед. Открой ее.

Я развязала шпагат, сняла крышку с коробки и осторожно извлекла стопку бумаг, датированных шестнадцатым веком. Среди них был брачный контракт, составленный между Джироламо Фальконе и Леонардой Фиески. На седьмой странице виднелись подписи пяти свидетелей. Под договором лежала копия завещания Джироламо Фальконе от 1506 года. Верхние края были загнуты, бумага по центру немного протерлась, но в остальном документ был в отличном состоянии.

– Никколо… – Я подняла голову. Честно говоря, мысли мешались, я с трудом подбирала слова. – Я думала… Графиня сказала, что у вас очень мало документов шестнадцатого века. Что они были украдены.

– До кражи она не знала, насколько ценными были документы. Когда мама выяснила, она не хотела, чтобы кто-нибудь имел доступ к тем, что остались, пусть сама она понятия не имеет, о чем они. Она говорит по-итальянски, но не может прочитать эти документы.

– Есть еще? – спросила я.

– Да, еще семь коробок. Это самая маленькая.

– Целых семь коробок? Я, наверное, смогу исследовать содержимое двух или трех в неделю. Это идеально!

– Значит, в Генуе ты пробудешь три недели?

– Я планировала остаться на четыре, в начале следующего месяца мне нужно ехать во Флоренцию. Но я бы уехала раньше, если бы не нашла… здесь ничего интересного.

– Мы должны выжать максимум из твоего пребывания в Генуе. – Не дожидаясь ответа, Никколо достал из кармана телефон и поднялся. – Уже шесть часов. Мы должны спуститься вниз, чтобы выпить.

Никколо положил контракт и завещание обратно в коробку, которую засунул в шкаф. Он как раз спрятал ключ в тайник, когда Эмилиано проскользнул в комнату. Никколо наклонился, положил руку мне на поясницу и сделал вид, что шепчет мне на ухо.

– Я прошу прощения. Граф и графиня ждут вас за аперитивом, – с легкой улыбкой пригласил нас Эмилиано.

– Скажи им, что мы скоро спустимся, – ответил Никколо, не поднимая глаз. Эмилиано, прихрамывая, вышел, оставив дверь открытой.

Никколо повел меня вниз на один лестничный пролет, потом по коридору, выложенному белой плиткой. Он повернул бронзовую ручку двери, обшитой дубовыми панелями, и перед моими глазами предстала огромная красная комната.

Винного цвета бархатные шторы в комнате были задернуты, в комнате гулял сквозняк. От ламп исходил призрачный свет, который, казалось, пульсировал. Стены были обиты красным атласом. Широкие диваны и кресла с высокими спинками стояли перед каменным камином, достаточно большим, чтобы вместить пони. Эмилиано подбросил поленья в пламя, готовое вот-вот погаснуть. Огонь сразу же затрещал, вгрызаясь в свежие дрова, словно голодавший несколько дней – в буханку черствого хлеба.

Высоко на стенах висели портреты предков Фальконе в натуральную величину, наблюдавших за помещением внизу. Над камином в позолоченной раме виднелась величественная картина Пьеро Фальконе, родоначальника семьи, жившего в тринадцатом веке. Наряды мужчин на портретах рядом с Пьеро указывали на то, что картины были расположены в хронологическом порядке.

Я насчитала четырнадцать человек. На стене напротив Пьеро, рядом с епископом, находился портрет Федерико Фальконе, одетого в доспехи, из-за громоздкого металла внушительная его фигура казалась еще более грузной. У него были высокие скулы. Темные волосы, усы и рыжеватая борода были подстрижены в стиле того времени. Пальцы в железной перчатке небрежно лежали на бедре, с которого свисал прикрепленный к поясу меч. Поверх жесткого белого воротника виднелась золотая цепочка со знаком отличия ордена Святого Духа. Король Франции Генрих III сделал Федерико рыцарем ордена в награду за верную службу. Немного иронично, учитывая, что Томмазо, а возможно и сам Федерико замышляли убийство короля. Ирония также заключалась в том, что право собственности на этот самый палаццо оспаривали члены семьи, чьи портреты сейчас висели рядом.

Федерико был хозяином этого зала на протяжении веков. Мои глаза встретились с его острым взглядом, выражение лица было жестким и гордым. Я попыталась представила себе, каково это – быть Фальконе в двадцать первом веке, жить в доме своих предков, среди призраков.

Рука коснулась моего плеча.

– Изабель, – позвал Никколо, – я спросил, не хочешь ли ты познакомиться с моим отцом.

– Да, с удовольствием.

Никколо подвел меня к стулу с высокой спинкой, и граф Фальконе встал и пожал мне руку. Он заметно сутулился и был полноват, рыжеватая борода напоминала мне бороду Федерико Фальконе. Кроме этого я не заметила никакого сходства между графом Фальконе и его предками или Никколо.

– Папа, Изабель пишет диссертацию о нашей семье.

– Приятно познакомиться с вами, граф. Если бы я знала, что вы здесь, я бы не позволила себе отвлекаться на портреты.

– Добро пожаловать в наш дом, – произнес он по-английски, окинув меня беглым взглядом. Он снова сел в кресло и закинул лодыжку на колено.

Никколо жестом пригласил меня присесть на шелковую кушетку. Вошла графиня с бокалом в руках и села рядом с мужем.

На турецком ковре на полу возле ног графа лежал итальянский мастиф.

– Твоя подруга видела книгу дю Фошона в нашей библиотеке? Ты мог бы