Римские грузовые суда возвышались над боевыми кораблями пунийцев. Легионеры и легковооруженные воины, расположившись на мостках и вдоль высоких бортов, поражали сверху карфагенян пилумами, стрелами и дротиками, обрубали мечами веревки с абордажными крючьями. Солдаты Гамилькара сразу же оказались в невыгодном положении, поскольку им приходилось не только бросать высоко вверх свои копья, но и укрываться за щитами от летевших с вражеских кораблей метательных снарядов. Пунийцы пытались вскарабкаться на римские суда, однако легионеры ударами щитов сбрасывали их в воду. Карфагеняне несли большие потери, но Гамилькар не собирался отступать и ввел в бой корабли из резерва. Он был уверен, что сопротивление римлян вскоре будет сломлено.

Увидев, что противник наращивает натиск, Сципион приказал сторожевым кораблям пройти под мостками и атаковать суда пунийцев. Однако из этой задумки ничего не вышло, поскольку тяжелые боевые суда карфагенян без труда разбивали и топили легкие корабли римлян. Гамилькар быстро сориентировался в ситуации и изменил тактику. Карфагенские моряки стали цеплять борта вражеских кораблей железными крючьями на цепях, прикрепленных к длинным шестам. Тщетно легионеры пытались отцепить крюки и разрубить звенья цепей: пунийские моряки быстро снимали цепи с шестов и крепили к своим кораблям. Карфагеняне налегли на весла, их суда устремились в открытое море и потащили за собой грузовые корабли римлян. Громко лопались канаты, с треском ломались мачты, разваливались мостки и настилы. Легионеры как горох посыпались в воду со своих разломанных и разбитых конструкций, многие моряки стали перепрыгивать на корабли, стоявшие во второй линии. Боевой порядок римского флота начал разваливаться, но Сципион вовремя заметил опасность и на место захваченных пунийцами кораблей выдвинул грузовые суда из двух последних рядов. Строй вновь восстановился, но Гамилькар уже прекратил атаку, удовольствовавшись захватом нескольких десятков транспортных судов. Карфагеняне возвращались в Картхадашт, оглашая воздух радостными криками. Эта была пусть и небольшая, но победа, первая после стольких катастрофических неудач.

* * *

Исход этого морского сражения мог оказать серьезное влияние на дальнейший ход войны. В случае победы карфагенян римская армия могла оказаться полностью отрезанной от своих баз на Сицилии и снабжаться исключительно за счет грабежа вражеской территории. Можно было бы надеяться на помощь Масиниссы, однако положение нового нумидийского царя было шатким, поскольку сын Сифакса Вермина продолжил борьбу за власть над страной. Поэтому римлянам была необходима только победа.

Тит Ливий пишет, что римские корабли, «обращенные к суше и участвующие в осаде, совершенно не готовы к морскому сражению» (Liv. XXX. 10). Пунийский флот был сильнее римского, на его стороне было не только качественное и численное преимущество, но и фактор внезапности, имеющий в сложившейся ситуации решающее значение. Гамилькар имел все шансы на безоговорочную победу, но бездарно упустил эту прекрасную возможность. Римский историк попытался объяснить, почему так произошло: «Карфагеняне, поторопись они, при общем беспорядке и замешательстве все бы разрушили первым же ударом. Но угнетенные поражениями на суше и теперь даже морю (где были сильнее) не доверявшие, они медленно плыли весь день и лишь под вечер пристали в гавани, которую африканцы называют Рузукмоной» (Liv. XXX. 10). В том, что касалось морального духа пунийцев, Ливий совершенно прав. Череда сокрушительных поражений лишила как командный состав карфагенской армии и флота, так и простых солдат и моряков веры в победу. Римлян стали бояться. Даже подавляющий численный перевес не дал Гамилькару уверенности в победе, командующий флотом впустую тратил драгоценное время. Итог был вполне закономерен: «римскому флоту пришел бы конец, если бы командиры карфагенских кораблей не промешкали и не поспел бы вовремя Сципион» (Liv. XXX. 10). В отличие от пунийских военачальников, Публий Корнелий никогда не прощал врагам их ошибок, о чем свидетельствуют многочисленные победы римского полководца.

Численность противоборствующих флотов называет Аппиан: «начальник карфагенского флота Гамилькар с сотней кораблей поспешно двинулся к корабельной стоянке Сципиона, надеясь предупредить его возвращение и бывшие там у римлян двадцать триер легко захватить своими ста кораблями» (App. Lib. 24). Историк не указывает количество транспортных судов римлян, сыгравших в этом сражении едва ли не решающую роль.

Волей случая и из-за безответственности Гамилькара Сципион успел появиться в лагере до начала битвы. Именно благодаря его полководческому таланту римский флот не был уничтожен пунийцами: «Он послал вперед людей загородить устье гавани грузовыми судами, поставленными на якорях, оставив некоторые промежутки, чтобы через них, как через ворота, выходили триеры, когда представится благоприятный случай; кроме того, он велел связать корабли мачтами и тесно соединить между собой в виде стены» (App. Lib. 25). В том, что касается подготовки римлян к морской битве, Тит Ливий приводит значительно больше подробностей, чем Аппиан: «Придя в Утику, Сципион поставил, против принятого в морских битвах обыкновения, боеспособные военные корабли у самой суши, в последнем ряду, а перед врагом выстроил, словно стену, четыре ряда грузовых; и чтобы во время сражения эти ряды не расстроились, он, перекидывая с корабля на корабль мачты с реями, связал все вместе крепкими канатами, а сверху устроил из досок настил, по которому можно было ходить вдоль всего ряда судов. Под этими мостиками оставлены были проходы для сторожевых судов; они могли и пройти к врагу, и скрыться в безопасное место. Все это было сделано наскоро – время не ждало, – на грузовых судах разместили с тысячу отборных солдат и приготовили огромный запас метательного оружия, чтобы его хватило на длительный бой» (XXX. 10). Как следует из текста Полибия, рейд карфагенского флота застал Сципиона врасплох: «он нашел, что его палубные суда, прекрасно приспособленные для подъема машин и прилаживания их к городским стенам, вообще для осады, совершенно не приспособлены для битвы на море, тогда как неприятельский флот всю зиму готовился к морскому сражению. Вследствие этого Публий отказался от мысли сразиться с неприятелем в морской битве, стянул к берегу палубные суда и окружил их в три-четыре ряда грузовыми судами, потом велел убрать с них мачты и райны и крепко связать суда одни с другими; при этом он велел оставить узкие промежутки между связанными судами, лишь бы служащим можно было свободно выходить за линию судов и проходить между ними» (XIV. 10). Чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу, Публию Корнелию пришлось заняться импровизацией.

Сципион решил дать сражение от обороны и навязать противнику свою тактику боя. Ему это блестяще удалось, о чем свидетельствует сам ход битвы: «Началось нечто совсем не похожее на морское сражение и скорее напоминавшее нападение кораблей на городские стены. Грузовые суда были несколько выше; карфагеняне с военных кораблей зря посылали вверх свои стрелы и дротики; более тяжелое оружие, с силой пущенное сверху,