Шрифт:
Закладка:
– Ладно, уломал, – усмехнулся Шаман. – Я это так, не от жадности, а для порядку…
– Будем считать, что порядку прибавилось, теперь можно к работе приступать, – сказал Медведь. – Долги надо отдавать как можно скорее, пока процент не набежал.
– Процент? – приподнял густые брови Шаман.
– Не обязательно финансовый, – пояснил Медведь. – Я больше про моральный и репутационный, которые у нормальных людей всегда превыше финансового.
– Ну… это да, – протянул Шаман, если и не согласившийся с братом, то мудро решивший придержать свое мнение при себе. – Так, короче, выметайтесь все с кузни, работать мы будем. И да, трупы с собой заберите. Шахх, ты знаешь, что делать.
– А то, – ощерился мутант, покосившись на борга, который мне показался живым, но без сознания. Что ж, похоже, красно-черному сегодня второй раз не повезет остаться в живых – ктулху после ранений бывают зверски голодными. А уж после возврата из Края вечной войны – тем более.
* * *
Война – работа грязная и нервная. Белоручки и люди эмоционально нестабильные на ней не задерживаются, быстро превращаясь из рефлексирующих особей в спокойных и неконфликтных «двухсотых». Ну и приоритеты тут надо сразу расставить: оружие, которое враг держит в руках, а также все, что на враге надето, – это хабар, который брать не можно, а нужно, если в том есть необходимость. Это твой законный боевой трофей, и сомневаться в этом можно только на гражданке. На войне сомневающийся очень быстро останется без патронов, которые имеют свойство заканчиваться, берцев, которые снашиваются в разы быстрее, чем на Большой земле, и банально штанов, которые во время боестолкновений и многокилометровых маршей постоянно рвутся и протираются на коленях даже под щитками.
– Нормальные, гады, – удовлетворенно произнес Иван, натягивая на ногу снятый с трупа второй берц после того, как надел и опробовал первый. – Хорошо разношенные, но не убитые, нога прям спит и цветные сны видит.
– Ты, когда свои сонные ноги упакуешь, подключайся, – проворчал я, таща мертвеца за ноги к болоту, которое раскинулось неподалеку, – фиолетовое, как местная трава, и жадное до мертвого мяса, как изголодавшаяся аномалия. – Я уже сейчас третьего топить буду, а ты все тут некрошопингом занимаешься.
– Надеюсь, когда топишь, брюхо вскрываешь, чтоб они потом не всплывали?
– Ни к чему эти неаппетитные манипуляции, – отозвался я. – Болото жрет боргов как семечки, только дым стоит. В буквальном смысле. Фиолетовый, над поверхностью.
– Ясно, – сказал Иван, закончив с переобуванием. – Тогда и я своего пойду определю туда же. Чувствую, сегодня то болото обожрется и отравится – вреднее боргов только вольные.
Пока мы корячились с трупами, Шахх отдыхал – от пережитого его только что вытошнило кровью, которую он высосал из раненого, превратив его в мумию. Сейчас ктулху сидел, привалившись спиной к стволу дерева, бледный и несчастный. Когда мы, закончив работу, развалились рядом на чахлой серой травке, Шахх сказал виновато:
– Мужики, вы это… извините, что не помог. Что-то хреново мне. Лапы трясутся, и голова кружится.
– Борг несвежий попался, – с видом знатока сказал Иван. – Гнилой внутри. У красно-черных это часто случается, что в вашем мире, что в моем. В следующий раз, прежде чем борга выдувать как поллитру пива, сначала попробуй, посмакуй, как старое вино, и только тогда употребляй.
– Вот, блин, воспитал тролля на свою голову, – грустно произнес Шахх. – Учит ктулху, как правильно кровь пить.
– Так тебя не учить, никакой гранаты не понадобится – помрешь в Зоне как последняя «отмычка» ни за хвост собачий, – продолжал глумиться Иван, явно вошедший во вкус.
– Если только ты не помрешь раньше, – мстительно прищурился Шахх. – Ты хоть и постарел с виду, но, надеюсь, еще не протух. Будешь много трендеть, попробую твою кровь на вкус. И если не слишком вонючая, то рискну еще раз пообедать.
– Ну вот, начались угрозы с позиции силы, – слегка поумерил пыл мой двойник. – Явный признак недостатка аргументов.
– Ладно вам, – сказал я. – Не надоело гавкаться?
И, кивнув на кузницу, поинтересовался:
– Шахх, лучше скажи, у них там это надолго, с ножами нашими?
– Не знаю, – покачал головой мутант. – Работа сложная и тонкая, как я понимаю, – у вас же надо сущности убитых в клинках сохранить, а это всегда непросто. К тому же я слышал, Шаман сказал, что в твоем ноже еще один клинок живет, и про это вообще не понял. Это как?
– Меч моего погибшего друга стал частью моего ножа, – сказал я. – Это сложно, сам не до конца понимаю, как такое могло произойти.
– Тогда точно надолго, – махнул лапой Шахх. – Хотя… Глянь на кузницу, видишь чего?
Я посмотрел.
Вроде ничего необычного, только здание кузницы сейчас казалось немного размытым и слегка дрожащим, словно пустынный мираж. И звон ударов металла о металл, до этого хорошо слышный сквозь бревенчатые стены, сейчас казался далеким, будто не в пятидесяти метрах от нас стояла кузня, а как минимум в километре.
– Они время ускорили, хотят заказ сделать побыстрее, – сказал Шахх. – Эти могут. Расплавят пару-тройку артефактов, постучат молотками по расплаву – вот время и побежало раз в десять быстрее обычного. Хороший кузнец всегда немного волшебник, умеющий создать настоящее чудо.
– Ты и про волшебников знаешь? – удивился я.
– В детстве много читал, – хмыкнул Шахх.
– Не понял, – удивился Иван. – Откуда в Зоне книги, особенно у мутантов?
– А вы так и не догнали, – вздохнул ктулху. – Те из нас, кто умеет думать и говорить как вы, раньше были людьми. Пока…
– Что пока? – переспросил я.
– Неважно, – проговорил мутант. И, внимательно посмотрев на меня, добавил: – Всему свое время. Думаю, скоро ты узнаешь ответ на свой вопрос.
– Блин, все прям такие загадочные и непостижимые, куда деваться, – проворчал я, устраиваясь поудобнее на траве. – Вы там толкните меня, когда братья с ножами закончат, а я пока покемарю немного – рубит прям не по-детски.
Я и правда устал. Смертельно устал. Настолько, что даже про голод забыл. Накатило. В таком состоянии бойцы на войне в окопах спят во время артобстрелов. Закутался с головой в плащ-палатку, если есть, а если нет, то просто морду и шею прикрыл, чтоб за шиворот земля не сыпалась с
