Большую часть преступников задерживали до того, как их фантазии достигали такого уровня, но некоторые были достаточно расчетливы и осторожны, чтобы избегать разоблачения и продолжать эволюционировать в этом направлении. Наиболее глубокие представления об уникальной природе криминального сознания мы почерпнули именно у тех преступников, которым удалось максимально полно воплотить свои фантазии. Соответственно, именно эти преступники и совершили самые гнусные деяния из всех, с которыми нам пришлось столкнуться.

За время работы в ОПА я изучила немало дел с расчлененкой, каждое из которых подвергала тщательному анализу, невзирая на обескураживающие детали. Разумеется, из этого вовсе не следует, что я свыклась с ужасами этих отвратительных преступлений. Я просто понимала, что не могу отводить глаза в сторону. Информация есть информация. В каждом деле обнаруживалось нечто ценное. И каждое давало возможность взглянуть на вещи немного иначе, углубляло мое представление о серийных убийцах в целом. Именно это и составляет суть работы исследователя — все получается только в том случае, если ты рассматриваешь явление во всей его полноте, не игнорируя то, что доставляет неприятные ощущения. Я усвоила это еще в период работы над темой изнасилования и понимала, насколько важно сохранить тот же подход в исследовании криминальной личности. Для максимально полного понимания преступлений я должна была досконально изучить и понимать тех, кто их совершает. Это относилось, в том числе, и к самым душераздирающим преступлениям.

Например, Джерард Шэфер рассказывал, что начал фантазировать о связывании и садомазохизме примерно в двенадцатилетнем возрасте. «Я привязывал себя к дереву, мастурбировал и представлял, как наношу себе увечья. Я находил женские трусики и надевал их. Делал я это потому, что моя сестра была любимицей отца, он ее баловал, возил с собой повсюду, чего не сказать обо мне. Поэтому мне хотелось стать девочкой».

Серийный убийца Шэфер похищал девочек-подростков. Он привозил жертву в отдаленный район природного заповедника во Флориде, связывал, вставлял в рот кляп, накидывал петлю на шею и заставлял стоять неподвижно у подножия дерева. Насладившись этим зрелищем, он зверски убивал жертву. Чтобы скрыть улики, Шэфер изувечивал тела. Идентифицировав его как главного подозреваемого, полицейские обыскали дом, где Шэфер жил вместе с матерью, и обнаружили тайник с сувенирами: бижутерией, откровенными фото, объявлениями о пропавших без вести, зубами и костями. Там же они нашли более ста страниц рукописей и рисунков с детальными описаниями фантазий об изнасилованиях молодых женщин и расчленении их тел. Но самой наглядной демонстрацией фантазий Шэфера были своего рода иконы, развешанный по стенам его комнаты. Он собственноручно создал серию коллажей из плакатов в жанре софт-порно, иллюстрирующую его зверские идеи. На одном из них опиравшейся на дерево женщине были пририсованы пулевые отверстия, путы на ногах и руках и следы испражнений на белье. На другом перед тремя обнаженными женщинами стоял мужчина, над которым Шэфер приписал: «Эти женщины ублажат меня. А если нет, никуда от меня не денутся и отправятся развлекать деревенских прямо на базарной площади». Еще одна группа плакатов изображала повешенных на деревьях молодых женщин.

В своих отвратительных фантазиях Шэфер был отнюдь не одинок. Так, у нас еще было дело Кармайна Калабро.

Тело 26-летней учительницы-дефектолога Франсин Элверсон обнаружили на крыше многоквартирного дома в Бронксе, в котором она проживала. Девушка была избита до неузнаваемости, связана ее же чулками и поясом, а труп был распластан в позе, напоминающей кулон с буквой «хей» на иврите, который она носила на шее. Лицо было полностью раздроблено и прикрыто ее трусиками. На внутренней стороне бедер и вокруг колен были следы укусов, а на теле — порезы, нанесенные перочинным ножиком. Но самым примечательным была степень сексуальной фрустрации, продемонстрированная постпреступным поведением нападавшего. Он отрезал жертве соски, изуродовал ее гениталии, исписал живот непристойностями, воткнул во влагалище зонтик. А потом мастурбировал над телом и испражнился рядом с ним, после чего прикрыл фекалии одеждой убитой. В виде прямого вызова полицейским на ноге жертвы ручкой было написано: «Да пошли вы. Меня не остановить».

Психологический портрет, подготовленный в ОПА, давал следующее описание неизвестного преступника: внешне неухоженный молодой человек, безработный, живет неподалеку вместе с родителями (возможно даже в том же доме, где произошло нападение). У него неоконченное среднее или высшее образование, он собрал большую коллекцию БДСМ-порнографии и относительно недавно проходил лечение в психиатрическом стационаре, где ему прописали курс антидепрессантов. С помощью этой информации следствие вышло на некоего Кармайна Калабро, проживавшего вместе с отцом в том же доме, что и Элверсон, и страдавшего психическими отклонениями. Прорыв в расследовании произошел после того, как экспертиза признала оттиск зубов Калабро совпадающим со следами укусов на теле жертвы. Он был арестован, а следы укусов стали главной уликой в обвинительном приговоре.

«Укусы часто бывают элементом сексуализированного насилия. Это все та же тема контроля и превосходства, — объяснил Дуглас. — Так преступник проявляет ярость, агрессию и власть. Ему нужно абсолютное господство. И чтобы достичь его, преступник пускает в ход все, что у него есть. Зубы — тоже инструмент».

Калабро был осужден, но виновным себя так и не признал. Более того, в 1986 году он даже направил в ОПА письмо, в котором поставил под сомнение созданный нами психологический портрет: «Если предполагается, что это мой портрет, то налицо две ошибочки. 1. Я окончил среднюю школу. 2. Я никогда не коллекционировал порнографию». И далее: «По вашему профессиональному мнению, сколько времени потребовалось убийце, чтобы осуществить это преступление? И сколько времени он провел на месте преступления, как вы думаете? Ответить вам ничего не стоит, а для меня это очень важно. Если ваш ответ будет действительно таким, как я рассчитываю, то я напишу вам второе письмо и выложу вам факты. И тогда вам решать, то ли кто-то просто ошибся, то ли это была намеренная халатность».

Вскоре после этого Дуглас и Ресслер навестили Калабро в тюрьме. Они сразу же увидели, что парень лишился всех зубов. На их вопрос о том, что случилось, Калабро ответил, что вырвал их собственноручно, потому что не позволит вновь использовать следы укусов в качестве улики против себя на предстоящем рассмотрении его апелляции.

Но даже Калабро мог показаться безобидным по сравнению с некоторыми другими известными нам случаями, в частности, одного дела, которое расследовалось в Огайо несколько лет назад. На протяжении нескольких месяцев местные полицейские пребывали в полном замешательстве, но затем специально созданная опергруппа успешно закончила следствие арестом преступника. Я же сомневалась, что полицейские взяли именно того парня. И я решила включить свои предположения в лекцию, чтобы проверить их справедливость