раз для убедительности и бросается в сторону коридора. Когда я встаю, Илария смотрит на меня округленными глазами. Думаю, она не привыкла к тому, что люди носят кошек в кастрюлях.

— Отчаянные меры, — бормочу я, ставя кастрюлю в раковину и направляясь к кофеварке. — Молоко? Сахар?

— И то, и другое. — Она садится за барную стойку.

— Сальваторе нет дома, — говорю я через плечо. — У него кое-какие дела.

— Я знаю. Я пришла проведать Алессандро, но сначала хотела поговорить с тобой.

— О? — Я несу кофе и сажусь напротив нее. — О чем-нибудь конкретном?

— Как продвигаются дела между вами?

— Под «делами» вы имеете в виду брак?

— Да. Быть вынужденной выйти замуж за незнакомого человека — мечта не каждой женщины, — произносит она и опускает взгляд в свою чашку. — Поверь мне, я знаю по опыту.

— Вы не знали отца Сальваторе, пока не вышли за него замуж?

— Нет. Так что, как видишь, я понимаю тебя и твою ситуацию.

— Хм. — Я делаю глоток своего кофе. — Мы с Сальваторе знали друг друга до того, как он решил заманить меня в ловушку брака.

Илария замирает с чашкой кофе на полпути ко рту.

— Что?

— О, он вам не рассказал?

— Нет, — шепчет она.

— Мы встречались всего несколько раз. Уверена, что он преследовал меня. Мы даже ходили на свидание. Что-то вроде свидания.

Она пристально смотрит на меня.

— Сальваторе не ходит на свидания.

— Он мне говорил. — Я фыркаю. — Кроме того, не уверена на сто процентов, но мне кажется, что он вломился ко мне домой и заполнил холодильник едой.

Осознание этого пришло всего пару дней назад, когда я наткнулась на Аду, готовящую суп. Я спросила, зачем нам суп, если никто не болеет, и она ответила, что это потому что в прошлый раз Сальваторе сказал ей, что мне он понравился. Единственный суп, который я ела за последние два года, был тот, который я нашла в своем чудом укомплектованном холодильнике. Я до сих пор не знаю, что думать об этом откровении. Очень мило в очень причудливом смысле.

Илария продолжает смотреть на меня несколько мгновений, затем медленно опускает свою чашку.

— Он вел себя... странно?

— Ну, ваш сын очень необычный человек, Илария, и я не знаю его достаточно хорошо, чтобы определить, какое поведение является «нормально-странным», а какое «странным-странным». — Я пожимаю плечами. — Он хочет, чтобы я звонила ему и отмечалась каждые два часа. Это считается «странным-странным»?

— Да. Он сказал почему?

— Из-за какого-то навязчивого желания знать, где я нахожусь в любое время. Как вы думаете, это что-то вроде ОКР? Вроде того, когда нужно каждые несколько минут трогать бумажник, чтобы убедиться, что он на месте?

Илария закрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Это не ОКР, — говорит она и смотрит на меня с серьезным выражением лица. — Я думаю, ты ему... нравишься.

Я смеюсь.

— Он заставил меня выйти за него замуж, так что да, думаю, что нравлюсь ему.

— Сальваторе не любит людей, Милена. Он либо уважает их, либо нет. Но они ему не нравятся.

Я хмурю брови в замешательстве.

— Глупости. Ему нравятся его люди. Я видела, как он беспокоился, когда ирландцы напали и некоторые из его парней пострадали.

— Люди Сальваторе чрезвычайно преданы ему. Он уважает их преданность. Возможно, он даже по-своему о них заботится. — Она наклоняется вперед и берет меня за руку. — Но он ни к кому ничего не чувствует.

— Конечно, чувствует. Он же не чертова статуя. Да, иногда у него бывают странные реакции, но... он любит вас. Вы его мама.

— Сальваторе заботится обо мне, да. — В ее глазах мелькает грусть. — Ты позвонишь ему, как он просил?

— На самом деле он не просил. Скорее, потребовал. — Я ухмыляюсь. — Но он сказал «пожалуйста», так что да.

— Он сказал «пожалуйста»... — бормочет она, затем сжимает мою руку. — Я пойду проверю Алессандро.

Пока она берет свое пальто и сумочку, я размышляю, что, возможно, это был самый странный разговор в моей жизни.

Г

лава 19

Сегодня у входа в конспиративную квартиру стоят четыре охранника, что вполне ожидаемо, учитывая количество приехавших.

— Босс. — В унисон кивают, когда я прохожу мимо них, и тот, что ближе ко мне, открывает дверь.

Нино ждет у окна в первой комнате, потягивая выпивку, а Альдо и Стефано сидят за столом в углу, но быстро встают, как только видят меня.

— Томазо заговорил? — спрашиваю я.

— Он все рассказал в течение часа. — Альдо машет рукой в сторону двери справа. — Вы хотите с ним поговорить, босс?

— Нет. Как сильно вы его отделали?

— Отрезали три пальца. Немного побили. Его было относительно легко сломать.

Я киваю и осматриваю помещение.

— Принесите мне стул и поставьте его в центре комнаты. У вас есть плоскогубцы и крепкие ножницы?

Альдо смотрит на меня с растерянностью в глазах, но потом берет себя в руки.

— А садовые ножницы подойдут?

— Да.

Телефон в моем кармане вибрирует. Когда достаю его, тревога, которая нарастала, начинает ослабевать.

— Милена.

— Риггса вырвало на весь ковер.

— Чем?

— Откуда, черт возьми, мне знать, Сальваторе? Похоже на шерсть и полупереваренный кошачий корм.

— Я просто высказал свое недовольство, а не просил провести анализ кошачьей рвоты.

— Тебе нужно научиться правильно передавать смысл голосом. Интонация у тебя отстойная. Ладно, я пойду приберусь тут. — Она прерывает звонок. Видимо, Милена дословно поняла, когда я ей сказал, что неважно, о чем она говорит.

Я убираю телефон обратно в карман и замечаю взгляды Альдо и Стефано.

— Мы взяли кота. Он проблемный, — заявляю я и поворачиваюсь к двери, как раз когда входят Козимо и Артуро. — Возьмите стул и приведите Томазо. Привяжите его покрепче.

* *