беспокоит ни ОКР Сальваторе, ни его потребность знать, где я нахожусь. Я не против звонить ему, даже чаще, чем каждый час, если это необходимо, чтобы успокоить его тревогу. Более того, мне это даже... нравится. — Знаешь, мне кое-что пришло в голову, когда мы с Пиппой проходили мимо цветочного магазина.

— Что? — спрашивает он, покусывая мой подбородок.

— Ты был тем самым вторым гадом. Тот, который прислал мне кучу цветов.

— Да.

Я отстраняюсь и смериваю его взглядом.

— Сто ваз?

— Девяносто шесть. Это все, что у них было.

— Одной было бы более чем достаточно.

Сальваторе смотрит на меня какое-то время, затем наклоняется вперед и касается своим носом моего.

— Со мной все или ничего, Милена. Ты уже должна была это понять.

Да. Думаю, так и есть.

* * *

Зачесывая пальцами волосы Сальваторе, я наблюдаю за ним, пока он поднимает с пола бутылку пива. Меня до сих пор удивляет, что он так расслаблен.

Мы валялись на диване в гостиной уже почти час — Сальваторе смотрел игру, а я, растянувшись у него на груди, писала Бьянке. Она не отвечает на мое сообщение уже минут десять - значит, Михаил, скорее всего, вернулся домой. Видит Бог, эта парочка не может оторваться друг от друга.

— Не могу поверить, что ты любишь пиво.

— Почему?

— Не знаю. Мне всегда казалось, что ты предпочитаешь изысканные вина. — Я провожу тыльной стороной пальца по его скуле. — Это из-за костюмов.

— Я ничего не имею против вина. Но оно лучше сочетается с сыром, чем с футболом. — Он целует мой палец. — Что написала твоя сестра? Есть новости из дома?

— Все то же самое. Я все еще жду, когда она ответит на последнее сообщение.

Сальваторе проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— Попроси ее передать от меня сообщение Петрову.

— Русскому пахану?

— Да. Он должен знать, что албанцы начали вести дела с ирландцами.

Я быстро набираю текст и отправляю его Бьянке.

— Что-нибудь еще?

— Нет. — Он берет телефон из моих рук, кладет его на журнальный столик и сбрасывает с дивана подушки на пол.

— Тебя чем-то обидели бедные подушки?

— Да. — Он отбрасывает последнюю подушку. — Они занимают слишком много места.

— Может быть, нам стоит купить диван побольше. — Я целую его в челюсть.

— Не могу не согласиться.

Он обнимает меня за талию и тянет вниз, чтобы я легла сбоку, между ним и спинкой дивана. Я тянусь к поясу своих леггинсов и снимаю их, а затем стаскиваю с Сальваторе спортивные штаны и трусы-боксеры. То же самое я делаю со своими трусиками, бросая их на пол рядом с одеждой Сальваторе.

Он берет меня за руку, подносит пальцы к своим губам, нежно целует каждый из них по очереди, затем проводит губами по запястью и вдоль руки, вызывая во мне трепет. Он делает все это очень медленно, задерживая губы на несколько секунд, а затем переходя к другому месту, как будто каждый поцелуй — это утверждение. То, как он ласкает мою кожу, завораживает, ведь Сальваторе никогда не казался мне терпеливым любовником. Притяжение между нами всегда отличалось взрывной силой, одновременно жесткой и интенсивной.

— Ты даже не представляешь Милена, что делаешь со мной, — шепчет он, добираясь до моего плеча, и я вздрагиваю. — Не представляешь.

Он приникает к моим губам, и я обнимаю его за шею, прижимая к себе со всей силой. Не думаю, что он понимает, насколько сильно запудрил мне мозги. Это пугает. Я уже даже не знаю, что чувствую. Я влюбилась в него? Во властного, ворчливого, замкнутого человека? В того, кто даже не улыбнулся мне ни разу за все то время, что его знаю? Боюсь, что да.

Я провожу руками по его шее, по плечам, упираюсь в рельефную грудь и, не разрывая поцелуя, перекидываю ногу через его талию и сажусь на него сверху.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — говорю ему в губы и чувствую, как он замирает подо мной. — Ты позволишь мне?

Когда открываю глаза, его пристальный взгляд устремлен на меня.

— Да.

Я улыбаюсь и провожу пальцами по его губам. Илария была права. Он не умеет справляться с чувствами. Как будто не в силах уловить значения различных эмоций и ему трудно их обрабатывать. Я спускаюсь по его телу вниз, пока его член не упирается в мокрые половые губки. Дюйм за дюймом я принимаю его в себя, наслаждаясь постепенным заполнением. Его член большой. Когда он входит в меня целиком, кажется, что мои внутренние стеночки вот-вот разорвутся. Мне это нравится.

Когда он полностью входит в меня, я прижимаюсь губами к его груди и поднимаюсь выше, целуя его шею, пока не достигаю его сильной челюсти. Я методично и непрерывно вращаю бедрами, но так нежно и медленно, как только могу, чтобы держать его на грани. Достигнув его рта, я поднимаю бедра вверх, до тех пор пока внутри не остается лишь головка члена. Сальваторе смотрит на меня, его взгляд прикован к моим глазам, он сжимает руками мои бедра, но не двигается. С улыбкой опускаюсь на его член и одновременно прикусываю губу. Он резко вдыхает и легонько сжимает мою ягодицу, а другой рукой скользит к месту соединения наших тел.

— Мне интересно, cara, — говорит Сальваторе и массирует большим пальцем клитор, заставляя меня застонать.

— Что? — Я откидываюсь назад и продолжаю вращать бедрами.

Он слегка щипает меня за клитор, и я вздрагиваю, но не желаю двигаться быстрее. Наоборот, сохраняю медленный темп, наслаждаясь тем, как он смотрит на меня затуманенными, полными похоти глазами.

Сальваторе сжимает мою попку, заставляя меня хныкать. В следующее мгновение он с силой врезается в меня снизу, и я ахаю.

— Ты никогда не боялась меня, — говорит он. — Почему?

Я улыбаюсь, а он продолжает входить в меня, наращивая темп.

— Ответь мне, Милена.

— Я была слишком зла на тебя, чтобы бояться!

— Это, — он снова вгоняет в меня член с такой силой, что я мгновенно взрываюсь, как фейерверк, — самый глупый ответ, который я когда-либо слышал.

Глава 21