- Принимаю, - весело сказала я. – Сходите ещё наверх и осмотрите своё жилище, вдруг вам не понравится, и вы скажете всё вернуть обратно?

Мы отправились туда, он вошёл… и стоял, разинув рот. Потому что комната разительно отличалась от той, что он покинул три с лишним недели тому назад.

- Госпожа маркиза, у меня нет слов.

- Ничего, ещё найдёте, - утешила я.

К тому времени, когда отремонтировали и утеплили комнаты Асканио и полковника, декабрь перевалил за середину. Асканио не верил, что у нас получится, молчал, но у него на лице был написан весь возможный скепсис. Однако, когда он увидел результат, то сначала замолк, потом вздохнул, а потом очень вежливо поблагодарил. И обещал кому-то из работников что-то вылечить, что-то сложное и застарелое.

Полковник ничего никому не обещал, просто таращился на нас с Пелагеей, когда мы и ему устроили приличную постель, шторы и что там ещё бывает в человеческой комнате, чтоб именно комната, а не холодный каменный мешок.

А потом они все торжественно прибыли к нам, и говорить начал именно Асканио.

- Госпожа маркиза, мы желаем отблагодарить вас за всё, что вы сделали сами, и за то, что было сделано по вашему слову. Нам будет очень приятно, если вы и ваши люди присоединитесь к нам на праздновании Перелома года.

Чего? Какой ещё перелом года? Впрочем, Асканио разъяснил, что в его родном Фаро и сопредельных землях так называют зимнее солнцестояние. Это случится совсем скоро, на днях, и все они будут рады видеть нас в крепости.

Приглашение на праздник в крепость? Что-то новенькое. Я думаю, надо брать, раз дают, так я своим и сказала.

31. Женевьев. Двадцать три года назад

Когда мы с королём перестали скрываться? Не сразу, очень не сразу.

Когда он узнал, что королеве всё известно, то немного помолчал… а потом грустно улыбнулся. И сказал, что это судьба. И наверное, нам всем это было на роду написано – вот так странно пересечься.

Мы даже завели привычку пить арро втроём – король, королева и я. Если, конечно, у короля с утра не было никакой важной встречи, которая происходила за завтраком. Тогда мы садились за стол с королевой, или даже с детьми – с принцами и Эженом.

Эжен подружился с принцем Франсуа, тот был вылитый король – так же темноволос и сероглаз, и такой же любопытный и деятельный. А старший, Луи, был похож на королеву и на её родню, как я понимала, он рос спокойным, рассудительным, и больше любил слушать о том, как что-то делают другие, чем делать сам. Оба принца демонстрировали устойчивую магическую силу, и магией с ними занимался один из де ла Моттов – младший брат королевского целителя.

Моё наличие принцы воспринимали совершенно спокойно – если они завтракают с матушкой, то и матушка Эжена тоже должна быть за столом. Нам с королевой случалось и гулять со всеми детьми разом, и присутствовать на полезных занятиях. У Эжена не было магических уроков, зато он рано, раньше принцев научился читать. К его услугам были самые красивые книги из королевской библиотеки, и он с удовольствием рассматривал картинки и разбирал слова – вместе со мной, конечно же. И с таким же удовольствием бежал потом в парк носиться и играть там с другими детьми придворных.

Королева чем дальше, тем меньше появлялась на придворных собраниях – на балах, приёмах и прочем подобном. Там, где без неё было не обойтись, она, конечно же, исполняла свои обязанности, как подобает. Но нередко предпочитала остаться у себя – с кем-то из ближнего круга придворных дам или с детьми.

Король сначала принимал придворных и гостей один, а потом как-то сказал мне:

- Женевьев, извольте завтра сопровождать меня на балу.

Это было… неожиданно, я привыкла, что балы происходят без моего участия.

- Ваше величество, - вздохнула я. – Это обязательно?

- Обязательно. Я не желаю давать повод думать, что одинок, и мне можно всучить каких-нибудь дам или девиц. И мне просто приятно пройтись с вами по бальной зале.

- Но я не смогу танцевать, вы это знаете.

- Мы не будем танцевать.

Я не поверила, но королю же не отказывают, да?

- Женевьев, я прошу вас. Я буду очень рад выйти вместе с вами. Просто с вами, понимаете?

Он не сказал ни слова о том, что устал прятаться за пологом кровати. Я поняла это и так. Что ж, значит, у меня должно хватить сил противостоять всем взглядам, словам, усмешкам, сплетням – и что там ещё будет?

Конечно, за прошедшее время я уже привыкла к придворной жизни, знала двор, знала раскладку сил при этом дворе. И очень надеялась, что у меня хватит сил достойно принять всё, что непременно последует.

В том, что последует, я не сомневалась. Я отлично знала, кто и как пытался предложить своих жен и дочерей его величеству в качестве пусть временной, но фаворитки, и не преуспел. Молва держала короля за верного супруга, изумлялись, потом вспоминали его предков – среди них такие встречались. И что они подумают, когда король выйдет под руку не с королевой, а с одной из её придворных дам?

Вот пусть знают. А я отрастила себе изрядную броню, и пусть она мне поможет.

Перед началом бала Фелисьен привёл меня в королевские покои – уже полностью собранную и готовую идти. Серебряное платье, бриллиантовое колье и серьги – подарок его величества, высоко поднятые волосы – сегодня я должна быть лучшей. Впрочем, в глазах короля я всегда лучшая. Поэтому – пойдём вперёд с гордо поднятой головой.

Наше появление было необычайно эффектным – выход его величества всегда подсвечивался магическими огнями, так же было и сейчас. Все, кто находился в зале, склонились перед королём… и, так вышло, что и передо мной тоже. Я отчётливо понимала, что нет, это не мне, это просто отзвук величия моего любимого мужчины, но он таков, что и ему достаточно, и той, что волею судьбы оказалась рядом с ним.

Вздох – нет, даже не вздох, не осмелились бы, но явно слышимый шелест пролетел по зале, когда увидели, с кем король сегодня вышел в свет.

- Его величество Луи де Роган, маркиза Женевьев дю Трамбле, - торжественно объявил распорядитель, и тут даже у тех, кто мог подумать, что им померещилось, не осталось никаких сомнений.

Объявили