Про возможное нашествие тёмных тварей тоже сказали, но святой отец, кажется, не поверил. Ну и ладно, Анри тоже не верил.

Гости потянулись наверх в сумерках. За обитателями дома маркизы отправился Северин, и отправился заранее – хоть Жак и смеялся, что дамам нужно дать время начистить пёрышки. Сам Северин очень даже начистил – без понуканий вымылся с ног до головы и надел парадное – серый камзол с серебряной вышивкой, и такую же жилетку, и кружевное жабо с серебряной брошью. И хвост лентой перевязал. И провалился в тени.

Прочие же гости прибыли на трёх телегах. Святой отец с женой и матерью, господин Лосев с ближним человеком из Косого распадка и с госпожой целительницей, госпожа Пелагея с сыном и невесткой, господин Васильчиков с сестрой и с прилипшим к ним поручиком Ильиным, и соседи маркизы – непревзойдённый мастер господин Зайцев с братом, и кто-то ещё, кого Анри не знал по именам. Все принаряженные и важные. Принесли гору подарков, все съедобные – сладкие и несладкие пироги, квашеную капусту, солёные огурцы да рыбу – копчёную и солёную, и не просто солёную, а свежашйшую, только днём сегодняшним выловленную.

Надо ли говорить, что Марсо возрадовался щедрым дарам и тут же потащил всё это на стол?

Северин же первым делом привёл маркизу и её камеристку, потом сходил за госпожой Меланией и за вдовой настоящей, всеми ими виденной тёмной твари. Маркиза – вся в чём-то винно-красном, с хитрым чепцом на голове, сразу отличавшим её от прочих деревенских, что как там ходили в своих платках, так и сюда пришли, только платки у кого цветные, у кого ещё какие – тоже принесла в подарок пирог, сказала – рыбный, и три кувшина местной водки. Подмигнула, сказала – собрала дань. И что на Рождество тоже осталось.

Местная водка – это хорошо, но Анри сегодня хотелось вина, просто вина. Он и маркизе поднёс пару бутылок, сказал – это ей в подарок, с пожеланием сытого и богатого года, как Асканио велел говорить. Она улыбнулась, подарок приняла, кажется, что-то хотела сказать или сделать… но ещё раз улыбнулась и не стала.

Асканио же поднёс ей мешочек зерён арро, она очень обрадовалась, сказала – у неё как раз заканчиваются.

Вообще, конечно, такой даме нужно подносить драгоценности, или хотя бы цветы, но какие уж тут цветы, разве они здесь возможны в ближайшие полгода? Эх.

- Пока все тут, трезвы и довольны, я тоже скажу, - маркиза оглядела их всех, то есть – верхушку франкийского местного общества и деревенских. – В рождественский вечер приглашаю ко мне. С ответным визитом, так сказать. Посидим у печи, поводим хороводы по местному обычаю, ещё что-нибудь хорошее сделаем.

Приглашение пришлось принять – потому что это правильно. И пригласить всех за стол.

Вокруг Анри сидели с одной стороны Асканио, как понимающий в празднике, и маркиза – куда от неё деваться-то. Нет, не нужно себя обманывать, маркиза сидела рядом потому, что она – маркиза дю Трамбле, потому что это дань уважения её происхождению и титулу, да и потому ещё, что была она безбожно хороша. Не как юная госпожа Мелания или ослепительно прекрасная целительница Евдокия, но – она улыбалась, она сверкала глазами – и на него тоже, да, она говорила всем им какую-то невообразимую кучу комплиментов.

А после того, как попробовали все виды пирогов – и свои, и принесенные – и рыбу, и что там ещё было, в общем – все местные разносолы, Жак предложил выбраться из-за стола и танцевать. Те, кто считал такое для себя возможным, и выбрались. Жак попытался зазвать на какой-то танец маркизу, но она улыбнулась и отказалась.

- Увы, полковник, - её улыбка была грустной. – Танцевать придворное – без меня, пожалуйста, - и осталась сидеть возле Анри на лавке.

Жак не огорчился нисколько, тут же собрал вокруг себя своих и гостей, выстроил их в колонну и принялся что-то объяснять – какой-то совсем простой танец. Его слушали, у всех получалось, смеялись, хлопали, топали и ещё что-то делали.

Анри глянул украдкой на маркизу – сидит, глаз не сводит. А потом вдруг глянула на него, как заговорщица, и почему-то шёпотом спросила:

- Генерал, научить вас плохому?

34. Самая длинная ночь

Перед праздником в крепости мне пришлось выдержать дома небольшую битву – с Марьюшкой. Она убеждала меня, что для подданных его франкийского величества мне необходимо одеться так, как подобает маркизе и первой даме прежнего царствования. То есть – в захваченное из дома придворное платье с корсетом, париком и прочими важными деталями.

Придворное платье страшило меня. Опыта ношения такого дива я не имела, совсем и никак. Да, дома существовали люди, которые делали для себя такое, и носили, и танцевали в этом всём, и не только танцевали, наверное, но – это не для меня, совсем не для меня. Может быть, потом. Не сейчас.

- Но госпожа Женевьев, это же официальный приём!

- Мари, давай договоримся так. Если всё пойдет хорошо, то на Рождество позовём всех к нам. И тогда я уже обещаю одеться, как подобает.

Дома и стены помогают, и если мне поплохеет в корсете, то я смогу уйти к себе и переодеться во что попроще. А пока – ну его, лучше в привычном.

Я попросила подготовить мне винно-красный комплект – жакет и юбку, и вышитую рубаху под всё это, и достала из шкатулки несколько штук жемчужных бус – я надену их во много рядов. Жемчужные серьги и брошь с большой жемчужиной и бриллиантами на жакет. Каким образом Марья накрахмалила мне чепец – я не поняла, но они вместе с вездесущей Ульяной это сделали, чепец сиял белизной и топорщился уголками с кружевом. От парика я ещё раз отказалась, ну его, потом.

Ещё Марья подкрасила мне лицо – эх, слишком белое получилось, ну да ладно. Где теперь найдёшь всякие тональники и хайлайтеры? Да нигде, так что, Женя, живи, с чем есть.

Но когда я оглядела себя по частям в маленькое зеркальце, то в целом осталась довольна. Неплохо, неплохо. Потом осмотрела своё воинство – Марья оделась в тёмно-зелёное, ей было к лицу, у Меланьи нашёлся красный сарафан – вот прямо сарафан, да, и к нему алая лента, ею она подхватила вымытые накануне в бане и распущенные тёмные волосы, вышло красиво. Дарью же я просто