вас отсюда нах!

— Ох…ели совсем! Идите в свой лес дальше гуляйте.

— Тетенька, извините…

— Чего бл… извините! Прямо в рожу зах…ачил.

Серега ввалился в тамбур на коленях, держа под мышкой лыжи с палками.

— Шуруй давай отсюда! — гневно распорядилась проводница, которой Серега мешал выглянуть из дверей. — Отъезжаем. Сто лет собрались грузиться?

Данила и Мишаня принялись услужливо оттаскивать вещи, которые загораживали ей проход; Серега, не вставая с колен, отполз к противоположным дверям. Но тамбур был так завален, что пробраться ей все равно не удалось: ругаясь и пиная рюкзаки, проводница кое-как высунула в открытую дверь флажок и помахала. Пол качнулся, лязгнул, и вагон медленно поплыл мимо леса и насыпи.

— Все здесь? — крикнул Мишаня, тревожно оглядываясь.

Из вагона высунулись лица Оли и Ксени; они заблаговременно убрались туда, чтобы не мешаться.

— Петя и Данила уже там, места заняли.

Серега закрутил головой по сторонам.

— Так… Мишаня… Игорек… Танька… Кто еще… Бл…!! Где Ионыч?!

— Ионыч!! Черт, он снаружи остался!

Игорек молниеносно пролез по груде рюкзаков и высунулся из дверей.

— Он там! Остановите поезд! — заорал он.

— Тетенька, пожалуйста!

За спиной у проводницы из стены торчала красная рукоять стоп-крана. Мишаня, который был ближе всех, попытался оттеснить ее и схватиться за кран. Но проводница, казавшаяся прежде неуклюжей, внезапно проявила необычайную прыть. Завизжав, она оттолкнула Мишаню, закрыла всей своей тушей рукоять, а для верности принялась еще и размахивать руками во все стороны, собираясь, видимо, защищать стоп-кран до последней капли крови.

— У…бки! Уголовники!

Ее подруга тоже визжала и кричала что-то нечленораздельное, стараясь отпихнуть Мишаню. С другой стороны в тыл к проводнице тянулся Игорек, но не мог преодолеть ее отчаянных контратак. Тамбур наполнился матом, воплями, мольбами. Мелькали руки, с грохотом падали лыжи, клубилась пыль. В проходе вагона появились любопытные лица; из дальнего конца, расталкивая пассажиров, на помощь к своим прорывались Данила с Петей. А тем временем по полу тамбура, уворачиваясь от падающих вещей и воюющих тел, ползла к дверям Танюша. «Ионушка, Ионушка, он там!» — причитала она, но ее никто не слышал. Одна из дверей уже закрылась, а вторая, застрявшая, так и оставалась открытой наполовину. В зияющем проеме все быстрее и быстрее бежали назад деревья; дизель набирал скорость. Добравшись до дверей, Танюша вскочила, втиснулась в проем и опустила ногу на подножку. Держась за закрытую створку, она высунулась, насколько могла, и посмотрела назад. Вдали на насыпи темнела одинокая фигура Иона.

— Куда лезешь?! — вдруг заверещала подруга проводницы, заметив ее.

Мешкать было нельзя. Танюша быстро протащила в проем вторую ногу и оттолкнулась. Мгновение пронеслось в белой пустоте и безвременье. Опомнившись, она обнаружила себя воткнутой по пояс в мягкий снег. Ни боли, ни страха не было. Она оглянулась. Сзади степенно удалялся торец вагона. Там, где была дверь, торчала гроздь из знакомых голов, что-то кричавших ей. А впереди, куда развернулось в прыжке ее тело, был Ион. Он бежал к ней по заснеженным шпалам.

— Танюшка, ты что? — Он добежал, запыхавшись, и покатился вниз по насыпи, чтобы помочь ей выбраться. — Ты там не ушиблась?

— Н-нет…

По ее лицу ручьем текли слезы, руки дрожали. Она пыталась выбраться из своей ямы, но тело не слушалось, и только беспомощно барахталось.

— Давай-ка помогу. Вот сюда ногу ставь. А теперь сюда. — Ион одновременно разгребал рукавицами снег и тащил Танюшу, подставив ей плечо. — Как это ты прыгнула?

Танюша молча всхипывала, уставившись на его костлявую шею, оказавшуюся очень близко.

— Ты же говорила, что высоты боишься?

— Я б-боюсь.

— Что ж ты прыгнула? — Ион уже почти смеялся.

— Так ведь ты… остался.

— Ох, Танюшка! — Ион разом изумлялся, сокрушался и радовался. — Ну ты даешь. Вот уж не ожидал…

Они вылезли на рельсы. Последний вагон был уже совсем далеко, и шум поезда затихал.

— Значит, будем тут с тобой целый день прохлаждаться, — усмехнулся он, провожая поезд глазами. — Повезло, что я свой рюкзак кинуть не успел. Там шатер, личняк…

— А у меня сухари есть! — поспешно сказала Танюша, испугавшись, что может показаться ему в тягость.

— Ну, значит, все хорошо. Выживем. — Он приобнял ее за плечо и, щурясь, вгляделся в сторону удалявшегося дизеля. — Погоди-ка… Они, похоже, тормозят. Ну да, точно — остановились.

Хвост поезда был уже так далеко, что непонятно было, стоит он или едет. Но сейчас около него зашевелились крошечные фигурки: кто-то попрыгал вниз. Видно было, что они машут руками.

— Дернули, значит, стоп-кран. — Ион вздохнул и посмотрел на Танюшу, словно не знал, радоваться этому или огорчаться. Танюша тоже не знала.

Фигурки людей, отчаявшись докричаться, побежали им навстречу.

— Пойду за рюкзаком. Не судьба, значит, нам тут с тобой сухари грызть.

…

Толстая проводница еще долго ругалась, шлепая туда-сюда по проходу; пассажиры высовывались из-за своих кресел и строго-насмешливо поглядывали на туристов. Группа сгрудилась в багажном углу вагона, где не было кресел. Но, право, по уровню комфорта (во всяком случае, по его ощущению) обитатели угла могли дать сто очков тем, кто сидел на цивильных местах. Рюкзаки, выложенные треугольником, превратились в удобные мягкие сиденья. Те, кто поместился у стенок, имел возможность еще и с наслаждением откинуться назад. Лыжи и палки, уже аккуратно перевязанные, стояли в углу тамбура, как склад винтовок. Все, у кого что-то было в заначке, достали свои мешочки и угощали других. Невзгоды закончились, началась пора удовольствий.

— В следующий раз не надо мне тут суициды устраивать! — ворчала проводница, в очередной раз проходя мимо. — По-хорошему, сдать бы вас в линейный отдел, чтоб знали…

Туристы виновато молчали, и даже временно переставали жевать. Но когда мощная фигура в форменном пиджаке удалялась, хруст сухарей и разговоры возобновлялись с прежней интенсивностью.

— Ионыч, и как это я не заметил, что ты снаружи остался?

— …классно, что ты прыгнула. Она как увидала, да как заорет! И в итоге сама стоп-кран дернула.

— Хорошо, что не мы. А то бы административка и штраф.

— Тише вы, они обе в тамбуре стоят!.. Она еще грозилась Таньку в полицию сдать, помните?

— Да ладно, это только грозилась. Не сдаст.

— Ей самой за это по башке будет. Не фига себе, люди на ходу прыгают!

— Танюха, не боись, мы тебя не отдадим.

— Да она нормальная тетка, вобщем. Отходчивая.

— Как ноги-то, не вывернула? — спросила проводница, шествуя в обратную сторону, хотя уже давно было понятно, что Танюша ничего не вывернула. — Не фига у вас бабы за мужиками сигают!

— Любовь! — поддакнула ее подруга.

Группа сдержанно засмеялась.

— Вот почему я всегда и говорю, что рано пить за окончание, — зашептал