– Выдохните!

Она шумно выдохнула, я поднажала изо всех сил, и Мишель вылетела из щели, как та же пробка из бутылки.

Отдышавшись, она снова повернулась ко мне и извиняющимся голосом проговорила:

– Простите, что накричала на вас… ведь я вам так обязана… уверяю вас, я это никогда не забуду, просто я нервничала. А сейчас извините, я очень спешу! – И она понеслась к бизнес-центру с топотом, как небольшое стадо слонов.

Проводив ее взглядом, я огляделась, убедилась, что меня никто не видит, и снова влезла в закуток позади трансформаторной будки.

Там я вынула из стены несколько незакрепленных кирпичей и протиснулась в образовавшуюся дыру.

Надо сказать, что это было непросто. Как уж смогла пролезть тут Мишель, загадка. Видно, очень уж хотела спасти Мурзика.

В общем, я пролезла в дыру и оказалась во дворе.

В том самом дворе, который видела в окно седьмого этажа.

Я обернулась, чтобы запомнить место своего проникновения.

Там рос единственный чахлый куст, который и скрывал дыру в стене от посторонних глаз.

Потом я оглядела двор.

На мое счастье, там не было ни души.

Вот двухэтажное здание, вот ворота, из которых выезжал черный внедорожник.

А вот слева от этих ворот та самая скамья, под которую что-то закатилось в тот день, когда Арсений (или кто он на самом деле) сделал свои снимки…

Я подошла к скамье.

Со стороны ничего не было заметно.

Тогда я опустилась на четвереньки, заглянула под скамью…

Возле левой ножки была глубокая выбоина в асфальте, а в этой выбоине… в этой выбоине лежала пачка денег.

Я ее взяла и выпрямилась.

В пачке были крупные купюры, но, когда я вытащила одну из них и сжала в руке, мне показалось, что с ней что-то не так. Она была слишком гладкая.

Я достала свой кошелек, нашла там такую же купюру и сравнила с найденной под скамейкой.

Они и правда отличались.

Моя купюра была на ощупь более шероховатой, кроме того, на той, что я нашла, не было водяного знака…

Выходит, эти деньги фальшивые… причем довольно грубо сделанные. Такие не примут не то что в банке, но даже в магазине.

Зачем кому-то понадобилось перевозить в машине большое количество грубо подделанных денег? Ну да, прошлой ночью были у меня мысли, но тогда это было только предположение. Теперь же оно перешло в уверенность.

Я сунула найденную пачку в сумочку и под влиянием неясного импульса спрятала одну фальшивую купюру… куда? Ну, куда девушка может спрятать что-то небольшое?

Правильно, в лифчик.

Было неуютно и даже страшновато в этом дворе, и я торопливо направилась обратно, к тому кусту, за которым был тайный проход наружу…

И вдруг рядом со мной прозвучал негромкий голос:

– А ты еще кто такая?

Я вздрогнула и обернулась.

Рядом со мной стоял тот самый тип, который со своей краснолицей напарницей ломился в бабушкину квартиру. Тот самый, которому я облила лицо ядовитым составом. Тот самый, который потом не раз попадался на моем пути. С неизъяснимым злорадством я заметила, что у него лицо еще не зажило и один глаз покраснел и распух.

Я закусила губу.

Вот не везет так не везет!

Все же я попыталась выкрутиться и жалобно запричитала:

– Дяденька, простите, я сюда за котиком прошла… котик мой сюда забежал, и я за ним. А то потеряется котик, пропадет…

– Котик?! – переспросил мужчина раздраженно. – Что ты несешь? Какой еще котик?

И тут к нам подошла его жуткая напарница, та самая тетка с красной рожей и стрижкой старшины-сверхсрочника. Сверкнув глазами, она проговорила:

– Ты ее что, не узнал? Это ведь та самая дрянь, которая тогда была в квартире, где… та самая, которая тебе морду кислотой облила!

– Ох ты, и правда!

Мужчина схватил меня за плечи и встряхнул:

– Ну, я с тобой быстро разберусь, дрянь подзаборная! Следишь за нами, зараза? Котика еще какого-то выдумала! Как ты вообще сюда попала?

А красномордая тетка вырвала у меня из рук сумку, открыла ее и первым делом увидела там пачку фальшивых денег.

Она вытащила их и продемонстрировала своему приятелю. – Ты это видел? Вот она чем интересуется! И где она, интересно, это нашла?

– Ты где это взяла? – подхватил за напарницей мужчина.

Я молчала – а что я могла ответить?

– Надо везти ее в крематорий, к шефу! – прошипела тетка. – Шеф с ней сам разберется!

Слова про крематорий привели меня в ужас.

А кто бы на моем месте не испугался?

А мужик кивнул:

– Точно, к шефу! Пускай он сам с ней возится!

С этими словами он заломил мне руки за спиной и потащил за угол двухэтажного дома.

Там стояла неприметная темно-синяя машина.

В последний момент я попыталась вырваться, но красномордая тетка ударила меня по голове. У меня в глазах потемнело. Меня втолкнули на заднее сиденье, и тут я потеряла сознание.

Впрочем, без сознания я была недолго.

Я пришла в себя, открыла глаза…

И осознала, что сижу на заднем сиденье машины, которая мчится по широкому многополосному шоссе. Рядом со мной сидела та самая краснолицая тетка, за рулем – ее напарник.

Я невольно застонала.

Мужчина посмотрел на меня в зеркало заднего вида и проворчал:

– Очухалась! А то я уж думал, что ты, Нинка, ее того… приговорила.

– Ничего ей не сделается! Я силу умею рассчитывать! Сдадим ее шефу в лучшем виде. А там уж пусть он сам с ней разбирается.

Я пригляделась к шоссе и к местности, через которую мы проезжали, и поняла, что мы едем по Кольцевой дороге.

Куда они меня везут?

Тут впереди показался указатель на Шафировский проспект, и водитель направил машину к съезду с шоссе.

Шафировский проспект… там находится городской крематорий…

Машина снизила скорость, съехала с Кольцевой дороги и поехала по широкому проспекту.

Впереди действительно показалось мрачное приземистое здание крематория.

Что они, сжечь меня хотят?

Машина проехала мимо центральных ворот крематория, обогнула ограду, въехала в задние ворота. Водитель свернул за угол, проехал мимо одноэтажного бетонного корпуса и остановился в безлюдном уголке, скрытом от посторонних глаз пыльными кустами.

– Надо ее привести в подходящий вид, – проговорил он. – А то здесь посторонних много… да и потом, она может шум поднять.

– Приведем, – невозмутимо отозвалась его напарница.

Она открыла свою сумку, достала оттуда одноразовый шприц, наполнила его бесцветной жидкостью из пластиковой ампулы.

Я попыталась выскочить из машины, но дверь была заблокирована. Тогда я замахала руками, пытаясь выбить у нее шприц.

Но силы были неравны. Тетка ткнула меня в живот, так что у меня перехватило дыхание, и тут же схватила меня за локоть, ловко задрала рукав и воткнула в руку шприц…

У меня закружилась голова, а потом… потом мне все стало безразлично. Да пускай они делают со мной что хотят. Какая, в конце концов, разница? Рано или поздно все мы окажемся здесь, в крематории… так зачем бороться, сопротивляться? Лучше расслабиться и плыть по течению…

По течению…

Мне представилась медленная ночная река, по которой плывут ветки, листья и увядшие цветы.

И я плыву среди них… плыву куда-то в темноту… в бескрайнюю темноту, которая примет каждого…

В глубине моего сознания мелькнула мысль, что так нельзя, что нужно бороться, сопротивляться…

Я попыталась шевельнуть рукой, но рука меня не послушалась, она висела как плеть…

Я видела и слышала все, что происходит, но не могла пошевелиться. Да и не хотела – мне все