Шрифт:
Закладка:
Лотти немного посмеялась, представив себе преуспевающего семейного адвоката, в шляпе и строгом воротничке, «восседающего на облаках», но в ее смехе звучала почти материнская гордость. Она любила мужа и была уверена, что делает для него доброе дело. Все сомнения ее покинули, она перестала себя уверять, что ничто не заставит ее почувствовать себя несчастной, и принимала это как должное. Вслух и про себя она повторяла, что обрела почву под ногами.
Получив сообщение о приезде мужа, она не поехала в Меццаго, как предлагала миссис Фишер, а просто встала пораньше и пешком отправилась к тому месту, где Беппо обычно выгружал багаж.
Этого старая леди категорически не могла понять. Она не ждала ничего хорошего от приезда мистера Уилкинса, но считала, что мужа нужно встречать должным образом. Сама она всю жизнь встречала и провожала супруга, считая, что это лучше всего укрепляет семейные узы, поскольку он чувствует, что жена всегда рядом. Для нее всегда быть рядом с мужем было основным принципом семейной жизни. В свое время она от кого-то услышала, что мужчина больше всего любит ту женщину, которую чаще видит, и с тех пор всегда помнила об этом. Нельзя сказать, чтобы любовь мужа была ей необходима, но она предпочитала, чтобы все было достойно и прилично, а несчастная семейная жизнь всегда отдает чем-то недостойным. Она просто боялась думать, на что был бы способен мистер Фишер, если бы не чувствовал ее постоянного присутствия. И без того семейная жизнь была полна подводных камней.
Однажды обманувшись в характере будущего супруга, миссис Фишер взяла себе за правило проверять его во всем, и если таким образом не сделала его жизнь особенно счастливой, то, во всяком случае, обеспечила себе покой. Они были примерной парой, насколько это было вообще возможным. Хотя иногда ей казалось, что смерть супруга принесла ей некоторое облегчение. Конечно, думать об этом не очень-то пристало леди, но от правды не уйдешь — мертвый мистер Фишер доставлял намного меньше хлопот, чем живой.
В день прибытия мужа миссис Уилкинс встала пораньше и спустилась с холма, напевая так звонко, что разбудила трех остальных дам. Крошка улыбнулась, заслышав ее голос, Роза вздохнула; миссис Фишер позвала прислугу, велела раскрыть ставни и принести завтрак в комнату.
Впрочем, в то утро все трое решили не выходить к столу, оттягивая неизбежное свидание с мистером Уилкинсом.
В общем-то, никто, кроме жены, особо не желал его присутствия. Хотя двое из присутствующих уже успели почувствовать симпатию к живой и непосредственной Лотти и радовались, что у нее все хорошо, но присутствие незнакомого мужчины, особенно если предполагалось, что общество будет исключительно женским, создавало определенные трудности.
Крошка всегда завтракала в постели. Она хотела даже провести у себя весь день, но потом сообразила, что в этом нет необходимости, потому что по прибытии мистер Уилкинс наверняка захочет привести себя в порядок и отдохнуть. Ему потребуется ванна, а это было в замке очень сложным делом, требовавшим участия всех слуг. Пока Доменико и Джузеппе возились с печкой, то раздувая огонь, то заливая его водой, если печка начинала гореть слишком сильно, Франческа следила за краном. Если его полностью открыть, то течет холодная вода, а если кран слишком туго завернуть, котел может взорваться. Констанца и Анжела бегали с ведрами горячей воды, чтобы скомпенсировать причуды крана.
Ванну установили совсем недавно, и она была гордостью и проклятием для слуг. От нее никогда не знали, чего ждать. На стене ванной комнаты висела длинная инструкция, в которой преобладало слово «осторожно». Когда миссис Фишер впервые увидела эту инструкцию, она велела принести ей в комнату губку и таз, и с тех пор так поступали все. Дело в том, что Франческа категорически отказывалась выходить из комнаты, когда кто-то принимал ванну, и оставалась следить за краном, а все остальные слуги в это время ждали за дверью.
Нельзя сказать, что с ней когда-нибудь что-нибудь уже случалось, но мастер, который приезжал устанавливать оборудование, расписал все последствия неосторожного с ним обращения так живо и красочно, как это мог сделать только истинный итальянец. В результате слуги поняли только, что кран требует непрерывного и тщательного надзора, который ни в коем случае нельзя доверять гостям. Они люди беспечные, в результате, возможно, весь замок взлетит на воздух. Так думали все, начиная от Доменико и заканчивая его малолетним племянником, который помогал на кухне. Стоило неосторожному гостю отправиться в ванную, как вокруг него поднималась невероятная суета, а когда он закрывал за собой дверь, в замке воцарялось напряженное молчание. Вся прислуга, и мужская и женская, собиралась поблизости от ванной комнаты и ждала катастрофы. Мало кто способен был выдержать такое утомительное внимание, а тем более еще раз подвергнуться подобному испытанию. Поэтому ванной практически не пользовались, и она стояла в замке как символ нового времени, прекрасная, нежно любимая и совершенно бесполезная.
Таким образом, только новичок, не знавший обо всех этих сложностях, мог потребовать ванну, но Крошка подумала, что мистер Уилкинс наверняка захочет, чтобы ее приготовили. Он привык к лондонским удобствам и, конечно, не представляет, какие трудности нужно преодолеть, чтобы сделать такую простую вещь. После утомительного путешествия с частыми пересадками с одного поезда на другой и поездки в экипаже по пыльной дороге мистер Уилкинс обязательно потребует ванну, а это значит, что все утро он будет занят своим туалетом. После ванны ему нужно будет распаковать вещи, а потом, поскольку ночь, проведенная в вагоне поезда, не способствует здоровому сну, он наверняка ляжет в постель и проспит до самого вечера, то есть будет готов представиться дамам как раз к тому времени, когда в замке подают обед.
Все эти размышления привели к тому, что Крошка успокоилась и решила провести последние часы свободы как можно приятнее. Что бы ни случилось потом, каким бы занудой ни оказался, в конечном
