железнодорожная и вокзал большой, красивый. Там и кафе, и магазин, и базар неподалеку. А потом станция стала не нужна. Поезд ведь здесь стоял всего две минуты. Ну и где-то наверху решили, что незачем содержать такую станцию и поезда останавливать. Сначала пассажирские составы по другим путям стали пускать, а потом и товарные. Вокзал рушился на глазах. Теперь от него остались только здание да туалет деревянный на пригорке. Все заросло бурьяном. Это ж вроде как государственная собственность, поэтому только государство могло решить, что сделать из этого вокзала. Но мы же небольшое село, а у государства других забот хватает. Здание рушится, но медленно – хорошо тогда строили. Я стараюсь туда не ходить, по той дороге. Грустно на все это смотреть. А в детстве я любила на вокзал бегать – там в магазинчике и халва казалась вкуснее, и пирожки. Как вокзал закрыли, все под откос и пошло. Будто посыпалось одно за другим. Закрыли типографию – тоже вроде как невыгодно стало. Это ж расходы – на краску, бумагу. А потом и редакцию. Вы же видели здание, мимо проезжали. К счастью, Мария не дожила до этого времени. Раньше умерла. Не на ее глазах любимую редакцию запирали на замок. Опять же, здание – государственная собственность. Могли бы переделать подо что-то полезное. Но до нас опять руки не дошли. Так еще два умирающих здания появились. У нас тут и музыкальная школа когда-то была, я в ней училась. Очень хорошая. Тоже закрылась. Молодежь стала разъезжаться – все в город хотели, а старики… Кому нужна старость, когда рядом нет молодости? Откуда брать силы жить, если во дворе не играют внуки? Дома продавали. Новые владельцы сносили старые строения чуть ли не до фундамента. Да там и не было никакого фундамента – на земле дома стояли. Что я вам рассказываю? Сами все знаете. Построили новые, кирпичные, заборы высоченные понаставили. А кто за ними живет – никто не знает. Новые владельцы и не спешат с соседями знакомиться. Сидят как мыши по норам за своими заборами. Тарелки, которые телевизор показывают, на каждом доме висят. Наверное, телевизор смотрят целыми днями. Ко мне в кафе они не заходят. Один раз появляются, спрашивают про доставку и уходят. Вот ты, такси, скажи, какая из меня доставка? Помощников таких, как ваш Коля, у меня нет. Старые клиенты нос от меня воротят, а новые не приходят. А даже если приходят, я их не понимаю. Зачем им пицца? Они что, забыли, как нормальный пирог выглядит? А суши-смуши? Я им говорю: вон речка, могу удочку дать. Иди вылови и ешь свою сырую рыбу. Я только на мангале могу пожарить.

Мария действительно дружила с Артуром, твоим дедушкой, он ей очень помогал. Возил, отвозил. Знал всех, кого она не знала, хотя, казалось, была знакома со всеми. Мог договориться, чтобы поговорили с женщиной. Ты же знаешь, что не все на это готовы.

– Дедушка рассказывал, что у Марии была дочь, адвокат в Москве, – вспомнила Альбина.

– Да, но после смерти и похорон матери она тут не появлялась, – ответила тетя Эля, – и никакой связи с ней нет. Ни телефона, ни адреса. А все, кто знал, давно уже умерли. Она уже и сама пожилая женщина. За семьдесят точно.

– И что нам делать? – Альбина чуть не плакала. – Я сюда тетю Терезу притащила, надеясь, что мы хоть что-то сможем сделать, кого-то найдем, кто нам поможет!

– Ну, вы нашли меня! – воскликнула тетя Эля и положила таблетку под язык. Тереза покачала головой. Мол, да, теперь только таблетками и спасаемся.

– Спасибо, дорогая, мне правда стало легче. Не будем тебя больше беспокоить, только скажи Коле, где он бензин может купить, иначе назад не доедем. Такси, в смысле Альбина, только до города везет, а мне потом еще больше часа до дома ехать, – попросила Элю, улыбнувшись, Тереза.

– На заднем дворе две канистры, иди бери сколько надо.

Коля подскочил и убежал.

– Так, вашей Елене нужен хороший адвокат? И журналист, который может написать о ее истории? Так? И она готова бороться? – уточнила тетя Эля.

– Нам нужно сделать так, чтобы у Елены не отобрали сына, а ее муж дал ей развод. Проблема в том, что у мужа влиятельная в городе семья. Она пыталась все сделать сама, но не получилось, – объяснила Тереза.

– У тебя есть дети? – спросила тетя Эля.

– Нет, не сложилось, – ответила Тереза.

– Да, дорогая, я тебя понимаю. Я сама не думала, что получится. Хорошо, что мой муж умер, не узнав, что не он был отцом моей дочери, – начала вдруг откровенничать тетя Эля. – Он даже кактус бы не смог зачать, не то что ребенка. Но он любил Верочку. Конечно, хотел сына, но уж что получилось, то получилось. Вера уехала в город, работает в газете. Она такая талантливая, такая умная и упертая, как сто баранов. Ну, с места ее не сдвинешь, если что-то решила. На работе ее ценят. Она как раз расследованиями занимается. У них там целый отдел такой есть. Вот ее телефон. Она честная и такая же смелая, как вот эта – такси, – тетя Эля кивнула на Альбину. – Она точно не побоится написать про вашу Елену.

– А как же вы? Вам и так непросто. Если узнают, что ваша дочь нам, то есть Елене, помогает… А она точно согласится? Вдруг связи мужа Елены такие обширные, что вашу дочь с работы выгонят? – уточнила серьезно Альбина.

– Такси, ты такая же умная, как твой дедушка! Иди ко мне, обниму тебя, – с нежностью в голосе сказала тетя Эля. – Вот обо всем успела подумать. Только мне уже нечего бояться, отбоялась свое. Как и Тереза, которая кинулась не пойми куда со своим давлением. А моя дочь – я ее с детства учила не молчать, говорить что думаешь, если считаешь это правдой. Артур хорошо тебя воспитал – ты сильная и смелая девочка. Очень тобой горжусь. Как мать.

– Моя мать мной не гордится, – тихо заметила Альбина. – Она все ждет, когда я «наиграюсь», как она говорит, в «машинки» и стану нормальной. Тоже ее выражение. То есть выйду замуж и рожу детей.

– Ой, детка. Надеюсь, тебе встретится мужчина, который будет терпеть и тебя, и твои машины, – улыбнулась тетя Эля. – Иногда и такое бывает. А если нет, то лишь бы тебе было хорошо. Никого не слушай. Советчиков много, но кто может ответить за чужую жизнь? Никто. Так что живи свою. Не хочешь мужа