Вышли на улицу, но отойдя от подъезда всего метров на двадцать, услышали какой-то шорох, доносящийся со стороны дома, что стоял напротив. Тут же упали на асфальт, приготовившись к стрельбе.

— Что там?– прошептал Садовский.

— Не вижу ничего, — сказал я.

Вытянул шею, присмотрелся и наконец разглядел, что у стоящего неподалёку дома из небольшой траншеи торчат два немецких силуэта. Из-за листвы растущего кустарника и лежащих на земле куч битого кирпича, видно их было плохо, и с того места, на котором мы находились, поразить их не представлялось возможным.

Оставил Садовского на месте, а сам прополз метров на десять вперёд. Поудобней устроился и почти мгновенно уничтожил обоих солдат врага.

Это действительно произошло почти очень быстро. Пока первый пехотинец, получив пулю, падал на дно ямы, стоящий рядом ещё ничего не понимал. А когда увидел, что камрад на земле, подумать о том, что тот мёртв, вряд ли успел, ибо в это мгновение уже умер сам.

Когда дело было сделано, сразу же вставать я не стал. Ввиду того, что мы оказались с Садовским тут не одни, нужно было быть очень осторожным. Как оказалось, наши наступающие порядки далеко не всех немцев тут перебили, а потому можно было легко нарваться на вражескую пулю.

Стал осматриваться и прикидывать пути продвижения к намеченному дому с учётом того, что вокруг могут находиться спрятавшиеся недобитки.

— Эй! Камрад! Эй! Аккуратней веди огонь. На этом направлении наша пехотная рота ушла в наступление. И кстати, в кого ты стреляешь? Неужели ты видишь русских? — неожиданно раздался справа голос, говоривший на немецком языке.

Я обернулся на звук и увидел солдата противника, который, поправив пилотку, стал ползком приближаться ко мне, при этом щурясь, вероятно, пытаясь рассмотреть.

Отойдя от полученного первичного шока, я, как культурный человек, конечно же, поблагодарил служивого за предупреждение и, достав из-за пояса сапёрную лопатку, рубанул ему по уже довольно приблизившейся ко мне черепушке.

«Интересно, не галлюцинация ли это⁈» — задался я логичным вопросом, поднимая лопатку ещё для одного удара.

Но этого не понадобилось. Уже после первого немец вскрикнул и поник, тем самым давая понять мне, что он был настоящим, а не плодом воображения.

И это было хорошо, потому что почувствовал, что та напасть от меня отступила, и теперь я не вижу то, чего на свете нет.

Однако радость моя была недолгой, потому что я вспомнил о своём нерадивом помощнике и, посмотрев назад, прорычал:

— Эй, товарищ Садовский, ты часом, браток, не охренел там?

— Я? — раздался удивленный возглас в ответ. — А шо⁈

— Да не шо!!! Ты чего меня не прикрываешь? Я тут чуть инфаркт из-за тебя не получил, не говоря уж о вражеской пуле! Видишь же, ползут к нам. Так предупреди! Чего молчишь, как воды в рот набрал⁈

Отчитанный мной боец подполз ко мне ближе, увидел лежащего рядом немца и взял его на мушку. Затем ткнул стволом винтовки, понял, что тот не совсем жив, и, чертыхнувшись, прошипел:

— Да как тут чего увидишь-то⁈ Тьма тьмущая вокруг! Я его и не видел ни черта. Вот сейчас только-только заметил.

— Так ты глаза шире открой. И уши заодно. Я понимаю, что это тяжело. Но из-за глупости и невнимательности умирать совсем неохота. Так что ты постарайся быть внимательней, — попросил я его.

Однако с высказанными им аргументами я, в целом, был согласен. Ни он, ни только что преставившийся немец, ни кто-либо другой, не могли видеть так хорошо в темноте, как я. И, естественно, им всем было тяжело воевать в полной темноте. А потому, нужно было признать очевидное — в данное время суток нормально оберегать себя могу только я сам.

Сделал себе заметку в голове, что нужно нет-нет, да посматривать по сторонам, и увидел ещё несколько прятавшихся в развалинах немцев. Их было четверо, и умерли они так же, как и все, до последнего мига жизни не понимая откуда им прилетает.

Полежали ещё с минуту и, убедившись, что путь свободен, стали продвигаться к намеченной цели — двухэтажному дому.

Как и прежде, как и всегда, поднялись на чердак, ведь чем выше находится снайпер, тем удобней вести ему стрельбу.

Открывшаяся перед нами местность была видна очень хорошо.

Сразу же стал осматриваться и уже через полминуты понял, что в атаку на Троекуровск немцы отправили практически всех солдат, что имелись у них в распоряжении в этой части Новска.

Однако всё же не совсем всех. У командирской машины, что стояла на расстоянии около километра от меня, у одноэтажного здания с вывеской «Продмаг», находилось четыре человека. Двое из них были офицерами. Они разложили на капоте какие-то карты и что-то показывали друг другу, иногда озираясь по сторонам. Своё совещание они проводили под светом карманных фонариков, что держали два немецких пехотинца, стоящих рядом. Вероятно, это была охрана. Пятым в этой компании был шофёр, который сидел на водительском сиденье и терпеливо ждал, пока командиры примут какое-то решение.

«Вот и хорошо, что пятеро. Как раз одной полной обоймы хватит на всю банду», — подумал я.

Но сразу же атаковать не стал, а пробежался взглядом по окраине города. И этот беглый осмотр тоже принёс свои результаты. Очень скоро мной было выявлено две пулемётные позиции противника. У каждой из них находился пулеметный расчет, состоящий из двух человек. Кроме того, с правой стороны от центральной дороги, в окопе, что ранее использовался нашими войсками для обороны, заняли позиции порядка десяти солдат противника с винтовками в руках.

При последующем более детальном осмотре новых целей обнаружить не удалось.

Дал команду Садовскому открыть новую пачку патронов и не зевать при подаче мне обойм. И приступил…

Первыми умерли все пулемётные расчёты, так как их я посчитал самыми опасными для наших наступающих войск. За ними умерли офицеры и все, кто был возле машины. Последним из той группы я ликвидировал шофёра, который в последнюю секунду своей никчемной жизни всё же сумел завести машину и даже немного проехать, тем самым