– И что же тебя повлекло в церковь?

– Дядя Володя, – начала она, – вы знали о доносе, который на Максима Суворина написал Ростислав в самом начале войны?

– Естественно, дочка! – спокойно ответил генерал.

– И ничего мне не сказали?

– Кто в молодости не совершал ошибок? Время было такое. Тогда почти все в той или иной форме писали или доносили друг на друга. Дети отказывались от собственных родителей. Слава Богу, что эта беда не коснулась лично нас…

– А как же Максим?

– Насколько я знаю, данные о его связях с врагами народа не подтвердились, а в Загорске, как выяснилось, он встречался со своей родной теткой, монашенкой Марфой, если мне память не изменяет… Так что дело было приостановлено. К тому же он тогда пропал без вести, как ты знаешь… И вот через двадцать лет он снова появился в Москве.

– Не может быть… И где же его видели? – спросила Нелли генерала.

– У вас в цирке!.. – начал свой ответ генерал, закуривая сигарету. – Да ты не вскакивай! Это длинная история. В двухлетнем возрасте, когда его родителей направили для выполнения важного государственного задания в Германию, мальчика отдали в спецприемник, где и дали имя Максим Суворин. Фактически такого человека никогда и не было. Был и есть лишь Георгий Государев, ставший офицером-фронтовиком, орденоносцем, а впоследствии монахом, дослужившимся до чина архиепископа…

Тут Нелли вспомнила монаха, которому исповедовалась на днях в храме. И сама исповедь, и чувство вины перед Максимом и Богом не давали ей возможности поднять глаз… Но вот голос монаха, еле уловимые, но знакомые интонации… Неужели она исповедовалась Максиму – Георгию?

В кабинет в поисках жены и матери ввалились Ростислав с Максимом. И первым делом любящий сын бросился к встревоженной разговором Нелли.

– Мама! С тобой все в порядке? – спросил Максим.

– Да, спасибо, сынок!

– Я так понимаю, что ты уже знаешь о воскрешении Максима Суворина? – спросил генерал, обращаясь к сыну.

– Мне сказали, что он приходил в цирк и даже был на представлении…

Нелли с сыном невольно переглянулись и внимательно посмотрели на Ростислава.

– А теперь знай и то, что он в составе вашей труппы летит в Париж…

– По вашей линии? – спросил не без иронии Ростислав.

– Не совсем. После ранения он стал обладать некими способностями, которые решили превратить в цирковой номер…

– Какие у клоуна могут быть особые способности? – уже слегка раздраженно обронил Ростислав.

– Он может, например, слышать чужие мысли. Обладает даром диагностики заболеваний и вашей цирковой мнемотехникой… Так, кажется, это называется…

– Значит, в первую очередь он все-таки едет по вашей линии, – как бы подытожил Ростислав.

– Ты должен забыть все, что было между вами до войны. Это первое условие. Максима Суворина нет. Есть неизвестный тебе артист Георгий Государев, включенный в твою труппу.

– И как вы себе все это представляете? – не выдержав, спросила Нелли.

– Как особое задание партии и правительства! – жестко, чеканя каждое слово, ответил генерал, вставая из-за стола. – Теперь вам все понятно? Не было бы Государева, не было бы и необходимости всем вам лететь в Париж… И чтобы этот разговор остался сугубо между нами. Надеюсь на ваше благоразумие… Идите…

Ростислав первым вышел из кабинета и уже не услышал того, что Нелли говорила сыну.

– Он жив! – сказала Нелли и улыбнулась ему.

– Кто он, мама?

– Твой отец…

И они вместе вышли из кабинета генерала.

Псково-Печерский монастырь. Георгий и монах Андрей после окончания литургии добрались-таки до дальней пустыньки монаха Нектария. А тот словно бы поджидал их, стоя на крыльце рубленой часовенки, ставшей для него иконописной мастерской.

– Молитвами святых отец наших… – издалека и звонко бросил Андрей свое приветствие собрату.

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас… – ответил, улыбаясь гостям, Нектарий.

Они обменялись братскими поцелуями, после чего Андрей представил Нектарию Георгия.

– Это по его просьбе ты работал над иконой Богородицы, – сказал Андрей.

– Знамо дело! Мне игумен Георгий уже все про вас рассказал, да он и сам вчера заходил. Больно понравилась ему моя работа…

– Неужели закончили? – не удержавшись, спросил Георгий монаха.

– Да. Само все как-то образовалось. Более по воле Божьей. И материал, и краски. И по времени как раз в сорок дён уложился… Да входите же, сами и посмотрите.

Они вместе вошли в мастерскую монаха.

Покрытая икона лежала на аналое. Нектарий осторожно снял покров. И Георгий вместе с Андреем увидели удивительный лик Пресвятой Богородицы, устремленный на них…

И вновь в одно мгновение Георгий неведомым для себя образом оказался в Казани в день обретения там чудотворной иконы. Весть об удивительной находке разнеслась по всему городу, и от дома стрельца архиепископ Казанский и все духовенство уже совершали с обретенной святыней крестный ход до Благовещенского собора. По дороге совершилось и первое чудо: прозрел, нечаянно прикоснувшись к святыне, некто Иосиф, который был слеп в продолжение трех лет. Затем, уже в самом соборе, исцелился другой слепец, по имени Никита… Царю было послано подробное донесение об обретении иконы с точным ее списком. Иоанн Грозный же повелел на месте явления иконы построить женский монастырь для сорока инокинь и в нем хранить обретенную икону. Вскоре отроковица Матрона со своей матерью первыми приняли в новом монастыре пострижение…

– Ум человека верующего невольно поражается одним обстоятельством, – начал говорить Нектарий, чем и возвернул Георгия из его нечаянного путешествия в Казань. – Казалось бы, явление Казанской иконы знаменовало собою торжество русских над магометанством. Сам поход царя Ивана Васильевича Грозного более походил тогда на великий крестный ход, целью которого было привести ко Христу новое стадо. Казань пала в день Покрова Богоматери, а взрыв стен и башен кремля раздался тогда, когда во время обедни в походной царской церкви диакон возглашал прошение: «Еже покорити под нози его всякого врага и супостата»… И пока заветная святыня находилась в Казани, Русь считала себя с востока в полной безопасности.

– Что же произошло с этой иконой далее, отче Нектарий? – спросил увлеченный рассказом инок Андрей.