По каменному лесу прошёл порыв ветра, и банка с феями пропала.

Наступила кромешная темнота.

А потом раздался шум – это в темноте к ней пробирались друзья. Ырыс первым делом схватил её за руку. Рука его была мокрой – в крови, торопился, глаза прикрывал ладонью. А Жылдыс зажгла фонарик. Умная девочка, всё носит с собой в карманах. Может, и бутерброд где завалялся, и воды бутылочка…

В животе Солунай заурчало.

– Обалдеть, Найка, ты чего тут нашаманила? – восхищённо спросил Бануш. – Нас прямо как магнитом к тебе притянуло!

А Солунай, кроме голода, почувствовала такое же ноющее ощущение в районе стоп.

– Держи Жылдыс и за нас хватайся! – крикнула она. – Сейчас начнётся!

Она ещё видела, как Бануш обхватил подругу за талию и крепко прижал к себе, а второй рукой уцепился за её, Солунай, локоть, а потом всё погасло.

Очнулась она, когда Бануш облил её водой. Небо было по-утреннему серым, но настоящим, а воздух свежим. И места были знакомыми – недалеко от Красных Ворот.

– Я где угодно воду могу найти, – расхвастался Бануш, обнаружив, что она открыла глаза. – Я уже почти в каменном лесу нашёл, но тут ты со своими фокусами!

– Утро уже, – растерянно произнесла Жылдыс. – А мы днём уходили.

– Лишь бы не неделя прошла, – рассудительно заметил её брат.

– Неделя, – фыркнул Бануш. – Бери выше! Мы понятия не имеем, какой сейчас год!

Жылдыс от ужаса ахнула.

– Не слушай ты его, – хмуро произнесла Солунай. – Мы этой тропой к Воротам позавчера ходили, я ветку сломала нечаянно. Вон она, висит сломанная, ещё даже листья не засохли.

– Фуххх! – выдохнула Жылдыс и ударила кулачком Бануша по спине. Тот захохотал, довольный шуткой.

– Тш! – Солунай снова почувствовала тревогу, которая так и не отпускала со вчерашнего дня, только немного утихала, а сейчас взвилась с новой силой. – Слушайте лес!

Все замолчали, но слушать лес могла только Солунай, поэтому остальные просто смотрели на неё.

– Плачет кто-то, – наконец произнесла она. – И стонет. Совсем рядом!

– Дед нас выкинул куда надо! – завопил Бануш. – Там Васса!

Они понеслись в сторону, куда махнула Солунай, и Ырыс с Жылдыс быстро обогнали их обоих, привычных не бегать, а пробираться странными тропами.

И, только услышав вскрик Жылдыс, Бануш легко обогнал Солунай, скрываясь из виду. Когда Солунай подбежала, она увидела, как Жылдыс с мокрым от слёз лицом качает какой-то свёрток, а парни неловко топчутся вокруг окровавленного тела. Знакомые штаны, сапоги… Солунай почувствовала, что в глазах у неё темнеет.

– Он жив, жив, просто очень плох! – заторопился Бануш. – Я не понимаю, как кровь остановить, чтобы дотащить до приюта живым. Ганс подлатает, конечно, но мы-то… Рубаху на лоскуты пустить, так не хватит…

Солунай упала рядом и прижалась лбом к колену Александра Николаевича. Слёзы полились так, что она перестала видеть перед собой.

– Найка… – Ырыс негромко откашлялся и осторожно положил руку ей на плечо. Кажется, он всё правильно понял про её непрошедшую любовь, но разве Солунай было до этого дело? – Найка… Окамени его. Кровь остановится, мы успеем донести до приюта. Болотник несколько часов был окаменевший, я слышал.

Солунай не сразу поняла, что он сказал, а когда сообразила, готова была расцеловать на радостях. Останавливало только то, что тащить двоих до приюта им не удастся. А ещё ведь кто-то ранил этого сильного и ловкого охотника! Возможно, он ещё рядом.

Солунай на коленях переползла выше, к побледневшему лицу Александра Николаевича. Скомандовала:

– Закройте глаза на всякий случай!

И только после этого сняла очки.

Ей пришлось обнять его лицо выпачканными в крови ладонями, чтобы он очнулся.

– Солунай, – едва слышно прошептал директор и открыл глаза.

Солунай вытерла тыльной стороной ладони глаза и надела очки обратно.

– Потащили, – сухо произнесла она и только сейчас обратила внимание на свёрток, который к себе крепко прижимала Жылдыс. – Это у тебя что?

– Ты не поверишь. – Голос Жылдыс дрожал, но уже не от слёз. – Это маленький полоз. Настоящий!

Она резко замолчала, но Солунай и без того понимала, что она хочет сказать. Для Вассы. Только самой Вассы нет.

– Не ранен? Цел? – спросила она, поднимаясь на ноги и подходя ближе.

Жылдыс осторожно развернула тряпки. Солунай подошла поближе и заглянула в свёрток. Малыш уже перестал плакать и только разглядывал их своими красивыми глазками. Солунай машинально протянула руку коснуться змеиной кожи хвоста – не своей, чужой! И кончик этого хвоста тотчас обвился вокруг её пальца.

И несмотря на весь ужас от ситуации и страх за Александра Николаевича, она против своей воли улыбнулась. Почему-то вот сейчас она точно поверила, что Вассу они найдут. И оказаться здесь вовремя, рядом с ещё живым директором – разве это не чудо?

– Спасибо, дед! – шепнула она и почувствовала, как порыв ветра скользнул по змейкам.

Идти обратно было тяжело. Они были вымотаны, голодны. А директор даже не окаменевший был тяжёл, сейчас же они тащили его на одном упрямстве, боясь не успеть до момента, когда окаменение спадёт. Никто не разговаривал, только Жылдыс время от времени останавливалась, собирала редкие ранние ягоды и скармливала малышу.

– Ему кровь надо, а не ягоды, – наконец не выдержала Солунай. Они прошли гористую местность, впереди были болота, и стоило на них отдохнуть.

– Знаю, – тихо ответила Жылдыс. – Но я боюсь. Вдруг он ко мне привяжется!

– Директор долго ещё не сможет свою дать. – Солунай стиснула зубы. – Давай сюда мелкого. Покормлю.

Она усилием воли отрастила один острый коготь и царапнула им по коже, молясь всем известным богам, чтобы не привязать таким образом младенца. Да ей Васса голову оторвёт!

– Кровь директора! – ахнул Бануш. – Там такая лужа осталась, убрать надо было! Катенька и так летом совершенно без тормозов, а если она эту кровь найдёт, мы её по всему заповеднику ловить будем!

– Плевать, – хмуро ответила Солунай, отведя руку и глядя на грязный, трогательно приоткрытый ротик полоза. Зубы у него уже были острые. – Своих она не тронет, а остальных мне теперь не жалко.

От потери крови её уже немного качало, и живот снова заурчал. Как они перешли болото, она уже просто не помнила, просто прислонилась к стене приюта рядом с флигелем доктора и сползла на землю. Кажется, Бануш или Ырыс приносили ей воды и кусок пирога с жёсткой курятиной. Возможно, она его даже жевала. Она не была в этом уверена.

Время тянулось мучительно долго, но дверь наконец хлопнула.

– Окаменение спало, залатать удалось, – сухо произнёс Ганс. – Крови потеряно много, но восстановится. Вы, мелкие злыдни, тоже немало из него попили, его организм умеет восполнять кровь.

– Что это было? – Солунай разлепила губы, проигнорировав и «злыдней», и возмущённый вопль Бануша по этому поводу.

– Пуля. – Ганс пожевал губу. – Из ружья. В спину. Подойди, он хотел тебя видеть.

В Солунай всё всколыхнулось от этих слов, но друзья словно