— Ладно, чёрт с вами, не оправдывайтесь, — разрешил Антон. — Просто объясните, какого хрена у нас происходит? И при чём тут я? Насколько всё опасно? Примерно хотя бы скажите, в чем ваше задание?

— Дорогой, не волнуйся так, — я повернулась к мужу и погладила того по плечу. — Сейчас они всё расскажут. Да? — я посмотрела на виноватые лица друзей.

В глазах Тима проскользнуло секундное замешательство.

— Хорошо. Тогда лучше начать эту историю сначала. Ну что, снова нальём?

Когда стаканы снова были наполнены, друг завёл рассказ.

— Это случилось в конце апреля. Сижу я, значит, дома, перебираю запасы травы… ладно, ладно, шучу! — заметив моё вытянувшееся лицо, замахал руками Тим. — Давно с таким завязал. Просто, как сейчас помню — сижу, попиваю пивко, закусываю пиццей, сушеным кальмарчиком. Мысли такие: прям жизнь удалась! Любимая, правда, пару раз заявила, что я потолстею, но это так, мелочи… И тут мне снова позвонил Ряха. Сказал, что для нас с Маргошей есть задание, в котором мы будем особенно заинтересованны.

Друг сделал ещё один шумный глоток.

— Мы, конечно, поехали к нему. Не представляешь, какова была наша степень офигевания, когда он обозначил место действия. Фармкомпания и НИИ патологии человека как основная база проведениях их клинических испытаний! Я сразу подумал: вот те на! Признаюсь честно, потом я ещё испугался за вас. Место вашей работы и в разработке у ФСБ! Охренеть! Ну, мы, значит, не стали медлить и тут же кинулись изучать все материалы. Так мы узнали, что НИИ попало в после зрения шефов ещё в прошлом году. Там фигурировало несколько происшествий, и самоепоследнее на тот момент — странное дело супругов Беляевых, — Тим глубоко вздохнул. — Катюш, может, дашь мне печеньку, дорогая?

Получив требуемое, он продолжил говорить:

— Муж и жена, оба в возрасте под полтинник, представители социального класса так называемого «выше среднего», внезапно пропали. Однажды после выходных просто взяли и не явились на работу! После продолжительных поисков в подмосковном лесу недалеко от Зеленограда обнаружили их тачку. С активированным противоугонным комплексом и без кого-либо внутри. Ни повреждений, ни следов борьбы. Как будто Беляевы просто вылезли посреди леса, ушли за грибочками и не вернулись. Вот только, судя по данным с камер видеонаблюдения, странное время они для этого выбрали — час ночи.

Поисковые группы вместе с собаками обчесали там всю округу, даже водолазов в озёра пустили — не нашли их в результате ни живых, ни мёртвых. Но кое-что потом выяснилось.

— Это что? — спросил Антон, не выдержав «мхатовской» паузы Тима.

— В салоне тачки обнаружились следы крови обоих супругов. Слишком незаметные и малые по количеству. Эксперты потом решили, что это могло быть носовое кровотечение.

— У обоих сразу… — задумалась я. — Первое, что приходит на ум, они могли во что-то впечататься. Но учитывая…

— Да-да. Наши все тоже так подумали, ещё и по местам локализации капель. Но это ещё не всё. В крови у каждого обнаружили специфическое химическое соединение. Был проведён обширный сравнительный анализ, и в результате в лаборатории пришли к выводу, что данное вещество — метаболит другого, схожего по структуре с исходным. Долбанная химия… сколько пришлось изучать! Даже чутка проникся вами, учёными… Вот. А компонент этот часто входит в состав снотворных, производимых фармацевтической компанией «Филин». Которая проводит клинические испытания в НИИ патологии человека.

— Была найдена информация, что Беляевы два месяца назад участвовали как добровольцы в исследовании, которое проводило это самоеНИИ, — дополнила Марго. — Кажется, выявление иммуностатуса или что-то типа того…

— Составление иммунограммы, — подсказала я. — Это оценка состояния иммунной системы организма.

— Короче, да, эта хрень, — кивнул Тим.

— Я так понял, вас смутило именно то, что в их крови нашли не официально выпущенное в продажу снотворное, а нечто схожее?

— Эксперты сказали — похоже на недоработку, — пожала плечами Марго.

— Боссы взяли список всех двухсот участников исследования. Не прошло и трёх месяцев, как труп ещё одного нашли в подворотне со следами ограбления. На всякий случай его решили проверить, и опа — снова то же вещество. Но самоенепонятное произошло потом: две новые гибели, теперь уже участников другого исследования, в том же НИИ. Два суицида.

Я почувствовала, как внутри, несмотря на согревающий эффект алкоголя, всё застывает. Мне показалось, что комната поплыла перед глазами. Повернувшись к Антону, я заметила в его блестящих карих глазах такое же понимание.

— Пропажи, смерти и самоубийства, связанные с НИИ, были и до Беляевых, но только среди пациентов, и выглядели не так очевидно. Всё собиралось годами, по крупицам. А тут… Правда, знаете что? У двух последних самоубийц в крови того самого компонента снотворного обнаружено не было. Представляете, что мы подумали, когда узнали о пропаже, а потом суициде лаборанта Котова из вашего отдела?

Я замерла.

— В его крови тоже ничего не было. Кроме того, он не был ни пациентом, ни подопытным, ни даже тайно подопытным пациентом — а просто сотрудником. Конечно, нам казалось логичным связать его дело с предыдущими… но зацепок почти не было. Теперь Неля. Почти эффект Вертера, массовые самоубийства! Но больше всего странного в тех махинациях с подменой аппарата.

— Когда он сломался, нас тоже это сначала насторожило, — призналась Марго. — Такие уж мы стали, выработали «подозревательный» рефлекс — побочный эффект нашей работы, — подруга хихикнула, но быстро сделалась обратно серьёзной. — В любом случае за Нелей мы стали следить. Тим сказал, что в день, когда привезли аппарат, вы видели приёмщицу в странном виде.

— Тогда я не был уверен, что всё это связано. Знаете, что ещё я забыл упомянуть? Помните день, когда нашли труп Котова? Тогда у вас во дворе выступила психиатричка с сольной программой. Я её заслушался — особенно когда она стала рассказывать про то, как после психоза человек может впасть в состояние, где он перестаёт ориентироваться в своей личности, во всём, а в итоге становится опасен для всех.

Внезапно в моей голове забрезжил свет. Я поняла, куда клонит Тим. Вслед за этим пришёл запоздалый, пусть и притуплённый алкоголем стыд. Как же я сама забыла слова доцента Крыжовниковой? И почему вообще не подумала, что Неля может быть душевнобольной?

— Постой, — мне в голову пришло смутное воспоминание. — Когда ты в тот раз идиотничал насчёт названия «Филин» — ты прикидывался?

— Что? — удивился Тим. — А, да, немного поидиотничал… В общем, после того, как прибор Антохи взорвался, мы насторожились, но так связывать сразу не стали.