иными аксессуарами, они слишком вежливы, чтобы сказать об этом. Телефон молчит. Никто не выходит приготовить кофе, а это значит, что у меня мало возможностей задать наводящие вопросы о финансовых показателях фирмы. Что еще хуже: я лишена аудитории. Столкновение актера и зрителя – вот что создает театр. Исполнение роли Норы в этом вакууме офисного помещения вообще не похоже на представление. Никакой кульминации. Никаких острых ощущений. Зуд начинается снова, но теперь сильнее.

Около половины двенадцатого, когда я всерьез подумываю о том, чтобы выпить тонер для принтера, просто чтобы день закончился, и так же серьезно размышляю, есть ли у нас вообще принтер, я возвращаюсь к своей роли и стучу в дверь Раджа, входя без всяких на то оснований. Он отворачивает монитор от меня, но не раньше, чем я успеваю поймать несколько кадров чего-то, что выглядит как видеоигра про Средневековье, и персонажа, держащего что-то похожее на арбалет. Сегодняшний галстук украшен узором из красных фазанов на синем фоне.

– Привет! – Я обнажаю большую часть своих зубов в разумной имитации улыбки. – Мне просто интересно, могу ли я в чем-нибудь помочь? Кажется, сегодня телефоны просто не хотят звонить! – Сегодняшние утренние звонки сводятся к одному робозвонку, и Лане, предупредившей, что ее не будет до обеда. – Мне неприятно думать, что ты платишь мне только за то, чтобы я читала свои журналы. Поэтому я подумала, что могла бы помочь с твоей корреспонденцией. Или, может быть, подшить кое-какие документы? Записи сотрудников, что-то в этом роде?

– Нет, – подозрительно быстро отвечает Радж. – Никаких документов. Ни за что. Эти документы приватные. Там важные материалы. – Я жду, что он добавит свое типичное «Шучу!», однако этого не происходит. В его голосе слышна твердость и нечто колючее.

– Точно? Должно же быть что-то, что я могу сделать.

Он встает со своего места, как будто кто-то только что проткнул его несколькими булавками.

– Тебе нельзя прикасаться к документам! Это понятно?

Если бы он был выше пяти футов шести дюймов и не носил рубашку утешительного розового оттенка, я, вероятно, чувствовала бы себя напуганной, но поскольку страха я не чувствую, приходится притворяться.

– Ух ты, – выдыхаю я, принимая позу побитого котенка. – Извини. Я просто пыталась быть полезной.

Радж снова садится.

– Да, – говорит он, – конечно. И это здорово. Как раз та инициатива, которую LBAL поощряет. Но в этих документах содержится очень конфиденциальная информация. Например, выписки по кредитным картам. И коды безопасности. Поэтому их нельзя трогать.

– Ладно, – уступаю я. – Слово босса – закон! – Это успокаивает его, поэтому я подхожу на шаг ближе к его столу, к фотографии, которую заметила вчера. – Классная фотография, – говорю я. – Ты такой фотогеничный. Это какая-то вечеринка?

– Новый год, – отвечает он. – Тотальный разнос! Пошел в клуб в район мясокомбината, слил пять тысяч на Cristal и… – Затем он прочищает горло и пытается понизить голос, спотыкаясь, играя в нижнем регистре. – Отличная ночь, в общем. И этого никогда не случилось бы без LBAL. У тебя может быть великолепное будущее здесь, понимаешь?

Почему-то я не думаю, что мои четырнадцать долларов в час соотносятся с Cristal.

– Правда? – спрашиваю я. – Это было бы потрясающе. Я снова указываю на фотографию, на Дэвида Адлера. – Друг? Или парень?

– Это просто мой кореш Дейв.

Он снова переводит взгляд на фотографию. Я делаю то же самое. Пьяно улыбающийся Радж в праздничной шляпе, Дэвид, прислонившийся к его плечу, с лентами в волосах и с маленьким предметом в руке, который он поднес к объективу камеры, – мини-модель Крайслер-билдинг, которая почему-то выглядит знакомой. Он тоже улыбается – ослепительно, чересчур ярко, – как будто все пузырьки из бутылки шампанского разом попали в его кровь. Винни, прикрыв глаза, смотрит в пол.

Я продолжаю давить на Раджа.

– Этот парень, Дэйв, у меня такое чувство, как будто я его уже где-то видела? Может быть, на прослушивании? Он играет в театре?

Радж корчит гримасу, как будто он только что проглотил что-то гадкое. Офисный кофе, например.

– Театр? Что? Hе-е. Исключено. Дейв совсем не творческий тип. Больше походил на чокнутого профессора. Он работал здесь. Выполнял работу Джея. Руководил обезьянами программистами.

– Серьезно? Почему же он ушел?

Теперь Радж выглядит еще более неуверенным.

– Авангардная интернет-компания. Большая ответственность, серьезный вызов. Некоторые люди просто не могут с этим справиться. Вот Дэйв и не справился. По крайней мере, я так думаю.

Я накручиваю прядь волос Норы на палец и принимаю выражение кукольной невинности.

– Думаешь?

– В ноябре я взял несколько дней отпуска, – говорит он. – Ездил в South Beach с несколькими парнями из моего старого братства. Отличный город. Потрясающе провел время. Вернулся, а его долбаный стол был разгромлен, половина вещей исчезла из квартиры.

– Вы жили в одной квартире? – Я помню, Ирина упоминала соседа по комнате.

По его поджатым губам я понимаю, что он не хотел этого говорить, но он продолжает.

– Да, двухкомнатная квартира в Виллидж. И на самом деле ситуация полный отстой, потому что его кровать, комод и все его чертовы книги все еще там, и я не знаю, стоит ли мне их выбросить или сдать на хранение, или он внезапно вернется на следующей неделе. А пока я вынужден платить двойную арендную плату. – Он шумно вдыхает. – Но все в порядке. Такая работа, как эта… – Он указывает на свой почти пустой стол. – С деньгами проблем нет.

Я хотела бы расспросить его подробнее, особенно о Винни, но затем я слышу, как из-за двери начинает звонить телефон, а поддержание выдумки Норы действительно включает в себя прием случайных звонков.

– О боже, мне, наверное, стоит взять трубку, – щебечу я.

– Вот почему у тебя такая большая зарплата. Ну, конкурентная, – говорит Радж. Он встает со стула и идет ко мне, выталкивая меня из офиса и закрывая дверь прежде, чем я переступаю порог. За моей спиной щелкает замок.

Сократив расстояние до своего стола, я беру трубку. Автоматический голос спрашивает меня, не хочу ли я сэкономить на страховке автомобиля.

– Это Нью-Йорк, – огрызаюсь я на запись. – Здесь никто не ездит на собственной машине.

* * *

Я хочу немедленно просмотреть документы, чтобы узнать, почему Радж не хочет, чтобы я их видела, но какая-то слабая искра самосохранения подсказывает мне, что я должна подождать, пока он уйдет на обед. Только он не уходит. Лана, наконец, возвращается в половине первого. Через четверть часа после этого Джею доставляют еду, на этот раз перуанскую, что означает, что я наконец могу ответить на звонок, пусть даже из вестибюля. В