может казаться таким скучным. С другой стороны, у меня был незащищенный секс с художником по свету. Тем не менее это не совсем скучно. Хотя нет, совсем. Однако под этим скрывается ощутимый трепет тайны, несокрушимое удовлетворение. Потому что я заставила всех этих людей поверить, что я Нора. Я идеально сыграла свою роль – играю свою роль – прячась у всех на виду. Это то, чего я всегда хотела. Исчезнуть на глазах у всех. Но пока двери остаются закрытыми, никто этого не замечает.

К концу первого дня Нора прочитала Vogue от корки до корки, включая статьи о красоте, и пролистала каждое объявление в Backstage, обведя все те, которые кажутся подходящими, даже те, в которых говорится: «Потребуется немного обнажиться». Она даже подумывала о том, чтобы пойти на кастинг, не от Актерской ассоциации за справедливость, – явление, которое Жюстин сравнивает с массовыми изнасилованиями, – просто чтобы выбраться из офиса на несколько часов.

Радж отпускает меня около пяти, после чего я тащусь к метро, снимаю парик и встряхиваю волосами, хотя и не без некоторого небольшого острого укола сожаления, возвращаюсь к себе. Сойдя с поезда, я направляюсь по авеню А в Джиггер, заведение, где раньше работал Винни Мендоса, – закусочную за старым магазином трав. Пока что я спрятала Нору, но рабочий день еще не окончен. Пока нет. Увидев фотографию на столе Раджа, я должна дать еще одно небольшое выступление, на бис.

Пройдя мимо магазина и двери, усиленной сталью, я сажусь за барную стойку. Чернокожая женщина с волосами в стиле 1920-х годов, одетая в стандартный галстук-бабочку и фартук, ставит передо мной меню и миску с орехами, покрытыми васаби. Она на мгновение встречается со мной взглядом. Ей не нравится то, что она видит. Одинокие девушки не склонны давать хорошие чаевые. Я надеваю другую маску, менее нарочитую, чем та, что я надеваю для Норы, но более доступную, чем мое обычное выражение лица.

– Водку с мартини, пожалуйста, – заказываю я. – Взболтать и смешать.

Если она и уловила шутку, то не подала виду, помешивая мартини в течение тридцати секунд, прежде чем бесшумно поставить его на подставку.

Я делаю резкий глоток.

– Совершенство, – говорю я и протягиваю двадцатку – между прочим, значительную часть дневного оклада Норы, – через стойку бара. – Без сдачи. Здесь работает мой друг. Я его давно не видела. Его зовут Винни. Ты его знаешь? Он работает сегодня вечером?

Ее высокомерие испаряется, и она смотрит на меня с неподдельной тревогой.

– О боже, – почти стонет она. – Винни, ты имеешь в виду, Винни Мендосу?

Я выжидающе киваю.

– О боже мой. Мне так жаль. Но он, эм-м… Он умер.

– Он что?! – Я изображаю шок.

– Ты знала, что у него проблемы с наркотиками, верно? – говорит она, протирая стойку бара там, где нет пятен. – Я имею в виду, я начала работать здесь только в конце лета. Но мы отработали несколько смен вместе, и мне стало совершенно очевидно, что у него зависимость.

– Да, конечно. Но я не думала, что все так плохо.

– Оказывается, так плохо. У него случилась передозировка сразу после Дня благодарения. Они нашли его в парке. – Она вздергивает подбородок в восточном направлении. – На Томпкинс-сквер. Один из других барменов сказал мне, что крысы уже… Забудь об этом. Ты сказала, что знала его?

– Еще с тех времен, когда он был работником сцены, – отвечаю я, проглатывая очередной кусок. – Я актриса. Была, по крайней мере. Мы потеряли связь на некоторое время, но я слышала, что он работал здесь, и вроде бы еще в каком-то онлайн-стартапе? Он упоминал об этом?

– Стартапе? – спрашивает она. – Может быть. У каждого, кто здесь работает, еще минимум миллион разных делишек. Но ты же знаешь Винни, он не болтун.

– Разве? Не знаю, что сказать. Он всегда казался таким… – Ничего не зная о Винни Мендосе, я с трудом пытаюсь закончить предложение. – Живым. Таким живым. Тут есть кто-нибудь, с кем он мог сблизиться, кто знал бы, что с ним происходило?

– Вряд ли, – говорит она. – Он держался особняком по большей части. Колол лед. Носил стаканы. Я не очень хорошо его знала. Как и все остальные, думаю. Даже похорон не было. Оказывается, большая часть его семьи все еще живет на Филиппинах.

– И никто из его друзей не планировал ничего типа… – Я делаю резкий жест запястьем, который повторяет лимонный твист. – Поминки или чего-то в этом роде?

– Насколько мне известно, нет. Но если я что-нибудь узнаю, я дам вам знать. Дадите мне свой номер?

Я даю ей телефон Норы, и она записывает его в свой блокнот для заказов. Затем она протягивает мне двадцать долларов обратно и говорит, что напиток за счет заведения. Я накрываю купюру, прежде чем она успеет передумать. Возможно, я натолкнулась на стену в своих попытках связать Винни Мендосу с Дэвидом Адлером, но кто сказал, что я должна делать это трезвой? И все же, даже после того, как водка распространилась по моей крови, мое сердце колотится, как боксерская груша на тренировке. Поэтому по дороге домой я звоню Дестайну. Сразу после того, как я избавляюсь от признаков Норы, он поднимается по последнему пролету и входит в мою квартиру.

Он толкает меня на кровать. Я позволяю себе упасть.

* * *

Я сплю одна и плохо, а утром у меня в голове стучит как в мелодраме, где домовладелец требует арендную плату. Когда я, пошатываясь, поднимаюсь с кровати, моя нога натыкается на бутылку виски, которую мы с Дестайном опустошили прошлой ночью, так что по крайней мере одна тайна разгадана. Полторы таблетки давно припасенного викодина снимают боль, но от опиата кожа зудит и становится слишком стянутой. Надевание наряда Норы, слегка измененной вчерашней версии, приносит своего рода облегчение. Неподходящие мужчины не приходят к Норе посреди ночи. Никто никогда не подкладывал ей под дверь ни единой угрозы. Так что есть некое удовольствие приближаться к офису ее походкой, с более пустой головой. Ощущение чужих глаз, раздевающих меня? Да, я его чувствую. Но эти глаза восхищаются плавной походкой Норы, ее светло-медовой прической.

В LBAL я обнаруживаю, что дверь не заперта, а главная комната пуста. Зимний солнечный свет, просачивающийся сквозь грязные окна, высвечивает каждую пылинку и пятно на ковре. Постепенно прибывают коллеги Норы. Сначала Джей, затем Радж, который входит в свой кабинет и почти хлопает дверью, прежде чем я успеваю поприветствовать его. Если кто и заметил, что Нора надела то же платье, с несколько