Но я нашла себе Покахонтас. Горячая и кокетливая. Как раз то, что мне нравится. Для тебя это просто ужин, а для других — возможность полакомится чем-то более сладким4;)

На моих щеках вспыхнул румянец, и я быстро убрала телефон.

— Что? — спросил Хантер.

— Ничего. Стиви — это Стиви.

— Это оставляет много простора для интерпретации.

Напряжение все еще висело между нами. Как профессионалы, мы обходили стороной тему нашего поцелуя. Мы шли по тротуару, полному магазинов и кафе, пока мой взгляд не остановился на витрине магазина, светящаяся неоновая вывеска осветила мне лицо. Девушка, которую я держала внутри, затрепетала от нетерпения. Она наполнила мое тело, призывая двигаться вперед, точно говоря мне, чего она хочет.

Пришло время выпустить ее. Дать ей волю.

Глава 20

Джеймерсон

Моя ухмылка расползлась шире, заставляя болеть скулы.

— Ты уверена? — он приподнял бровь. — Это навсегда.

— Ну и что? — я подпрыгнула на носочках. — У тебя же есть.

— На самом деле, несколько, — он потер подбородок. — Но я вряд ли о них пожалею.

— Что? — я разразилась смехом. — Что это за сексистская логика?

— Это не сексизм. Это о том, какой ты человек

— И какой же я человек? — я уперлась руками в бока.

— Ух ты, вот это каверзный вопрос, — фыркнул он. — Есть хоть какой-то ответ, который не доставит мне проблем?

Я усмехнулась.

— Скорее всего, нет.

Он опустил взгляд. Его верхняя губа дернулась, словно он сдерживал улыбку. Наши глаза встретились, и между нами будто проскочила искра. Воздух вокруг нас словно потрескивал, предвкушая неизбежное столкновение. Мой взгляд невольно скользнул к его губам. Дерзкая ухмылка исчезла с его лица, сменившись серьезностью, которая только усиливала напряжение между нами. Мы замерли, но пространство между нами будто само по себе сокращалось. Он медленно поднял руку и нежно провел пальцами по моему уху, убрав за него выбившуюся прядь волос. Его рука плавно скользнула вниз, очерчивая линию моей шеи. Мы неотрывно следили друг за другом. Его пальцы коснулись линии подбородка, затем мягко скользнули назад, и его ладонь легла мне на щеку.

— Кто следующий? — из-за занавески вышел мужчина с грубым голосом.

Мы оба подпрыгнули, отстранившись друг от друга. Я резко обернулась и увидела перед собой здоровенного мужчину ростом под два метра в шортах и белой футболке. Неужели он не в курсе, что сейчас зима?

— Привет, парень, ты снова здесь, — кивнул он Хантеру. Мужчина был лысым, а его руки, ноги, шею и половину головы покрывали татуировки.

— Привет, Бенджи, — кивнул в ответ Хантер. — Я пришел ради нее.

— Правда? — мужчина внимательно осмотрел меня с ног до головы своими карими глазами.

— Да, а что? — мои плечи напряглись в оборонительной стойке. — Дай угадаю: ты думаешь, что я не подхожу для татуировок?

— Честно говоря, да. Но я видел таких, как ты, здесь и раньше. Навеселе и ищущих острых ощущений, — пожал он плечами. — Обычно все заканчивается милой бабочкой или сердечком. Но если у тебя есть деньги, то мне плевать, хоть Дональда Дака набью тебе на лбу.

— О, пожалуйста, скажи, что это твоя следующая татуировка, — я повернулась к Хантеру.

Он издал низкий смешок, который я редко слышала.

— Ты кажешься слишком милой, чтобы быть с этим парнем, — ухмыльнулся Бенджи, кивнув в сторону Хантера.

— Почему все это говорят? — я всплеснула руками. — Я не милая!

— Она действительно не милая, — Хантер покачал головой.

Я ткнула его локтем в ребра.

— Уффф, — он потер бок. — Видишь?

Бенджи переводил взгляд с меня на Хантера, нахмурив лоб, словно пытался что-то понять.

— Я знал, что, чтобы я ни сказал, получу, — Хантер подтолкнул меня локтем. — Иди.

Я последовала за Бенджи в заднюю комнату. Там стояли два черных кожаных кресла рядом друг с другом, а также стол с мягким подлокотником и откидное кресло. Стены комнаты были отделаны красным кирпичом, а на них красовались рисунки в стиле комиксов: жуткая Алиса в Стране чудес, Смерть, Битлджус и собаки из преисподней. С одной стороны, они были мрачноваты, а с другой — по-своему привлекательны.

Я протянула ему эскиз.

— Никаких бабочек и сердечек.

Его губы поджались, но в глазах промелькнуло веселье.

— Отличный выбор.

— Знаю, — сказала я. — И я не пожалею об этом. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, чтобы больше не быть собой.

Бенджи внимательно посмотрел на нас, переводя взгляд с меня на Хантера. Он кивнул, словно что-то внезапно встало на свои места.

Он перевел рисунок на трафарет и приложил его к моему запястью. Было много классных мест, куда можно было бы набить татуировку, но я хотела видеть ее каждый день, чтобы помнить, через что прошла и куда двигаюсь дальше.

— Готова? — Бенджи держал в руке машинку с иглой, которая неприятно жужжала, словно бормашина у стоматолога.

Я кивнула.

— Абсолютно.

* * *

— Я в восторге! — я смотрела на свое запястье, широко раскрыв глаза. Всего через час на моем предплечье появилась вечная метка.

— Я могу посмотреть? — Хантер нежно обхватил мое предплечье, разглядывая татуировку. — Тебе идет.

И правда. Черный ворон, расправивший крылья в полете, был мастерски набит на кожу. Тонкие перья, становясь все более детальными, поднимались вверх по руке. Это символизировало освобождение, отказ от прошлого, от старой меня. Дать возможность настоящей Джеймсон взлететь.

Бенджи дал мне инструкции по уходу за татуировкой, обернул ее пленкой, забрал деньги и отпустил нас.

— Рад был тебя видеть, парень, — сказал Бенджи Хантеру. — Когда будешь готов, я закончу с тем, что у тебя на плече.

— Спасибо, — Хантер вывел меня на улицу, в прохладный ночной воздух. Его рука легла мне на поясницу.

— Что у тебя на плече?

Рука Хантера соскользнула с моей спины и нырнула в карманы куртки. Мы шли по улице, направляясь обратно к дому.

— Надеюсь, я когда-нибудь закончу ее, — многозначительно произнес он.

— Почему ты уклоняешься?

— Я не уклоняюсь, — он продолжал смотреть на улицу, на проезжающие машины.

— Тогда скажи мне.

— У меня на плече кое-что… — я наблюдала за его профилем, его голова оставалась опущенной. — Чтобы помнить о Колтоне.

Это имя прозвучало как ледяной душ на настроение и разговор. Огромный слон в комнате вернулся, грохоча и круша всю хрупкую посуду.

Я засунула замерзшие руки в карманы. Мы оба молча продолжили идти по улице. Становилось все более и более неловко. Мы приблизились к дому, где на веранде сидели люди. До нас доносились всплески смеха и приглушенные голоса.

Я чувствовала, как ускользает возможность. Если мы не поговорим сейчас, то не сделаем этого никогда.