наших титанов Слова — блекнут. Заверяю Вас, это — не хвала. Я могу только на Вас молиться… А Вы мне — «мечта в портрете неизвестной». Будете летать, должны, обязаны! Пойте Господа, Оля, — ка-ак споете — _в_с_е! Счастье! — найти подругу, _т_а_к_у_ю!! Это же мне — всем — милость Его. Падаю к ногам Вашим, моя Святая — и слышу, — «ты искал… — в Анастасии… в Дари… — вот увенчание исканий, вот Лик — _Ж_и_в_о_й, надуманный Тобою, Явленный — тебе. Какою силой! Божьей Силой. Вот она, _т_в_о_я_ Слава. Выше — быть не может. Нет на земле _в_ы_ш_е». Мы _в_с_т_р_е_т_и_л_и_с_ь. Недавно я видел Вас на перекрестке двух проселков. Мы молились вместе. Мы созерцали _т_а_й_н_у. Ее — искусство наше не давало, не знало. Никто. Нашла ее _л_ю_б_о_в_ь. Я вижу, как письмо играет, — пьяное оно, письмо, — душа, — счастьем опьяненная, но _в_с_е, _в_с_е_ — правда, такой правды, всей Правды не вместить. Милая, умная, гений мой светлый… я _з_н_а_ю, чего Вы не сказали. Я _с_л_ы_ш_у… да, как же _э_т_о_ _с_в_я_т_о! Святое увенчание. Да. Господи, да будет Воля Твоя.

Оля, святая девочка… Вы не омрачились моим — «будьте… моей, навечно, освященной Богом?» Не волнуйтесь, не смутитесь. Пока не говорите… я не смею, не смел… Но так сказалось. Оля, я Вас жду, Вас хочу увидеть. Сказать все сердцем сердцу. Видит Бог, как благоговейно, как бережно ношу Вас в сердце! Все — не мы, не мы… — все как бы Высшей Волей. Так я верю. Не могу иначе принять — так _в_с_е_ знаменательно текло, зрел плод, — созрел. Как я люблю Вас, моя Олёль… — нет слов. Они найдутся, знаю. Сейчас я не могу писать «Пути». Но они бу-дут созданы. Вы — дали силу мне. Без Вас — я не мог бы, я это слышал, в сердце.

Да, ответить надо Вам. Да духи Ваши — не цвет ли яблони? или — мимоза? Нет, не «Эмерад» Коти. Скажите, я не успокоюсь. Еще что? Как хочу Вас видеть! портрет не разрешают. Жду Вас — случая. Я здоров, как Вы верно… о duodenum'e. Да, конечно. Да, ради Бога, пришлите Ваши стихи!! Пришлите, Оля. Оля, милая, я не могу без Вас. Вы _н_у_ж_н_ы, _ж_и_з_н_и… это нужно для Вас самих. Это так нужно, так важно это! О всем моем — для меня — я Вам сказал — оно прах — пред Вами. Вы _в_с_е_м_ во мне повелеваете, _в_с_е_ — освящаете. Все! Завтра я приду в форму, напишу. О романе Тютчева с институткой Денисовой. Приведу и стихи. Но _н_и_к_о_г_д_а_ не было — ни у кого! — как у нас с Вами, — нет, конечно, нашу переписку дать не при жизни… — но в истории литературы это будет — самый захватывающий, самый потрясающий роман! Как нужен слепцам — людям. Это — великолепие любви, это — откровение божественного Начала через любовь. Это — искать бога в человеческой душе, это — гимн Матери Света. Это — Рождение Любви. Оля, дайте мне Ваши глаза… я нежно целую их, я угадал их. Всю Вас целую взглядом, силой любви — безмерной. Нет, ни в чем не обвиняйте себя. Ни-в-чем! Оля…я же Вас… Оля, знайте… — если бы Вы мне не открылись, тогда, давно… — 9.VI.39 г. — я не стал бы жить. Я это чувствовал… И я позвал… безнадежно… — Вы отозвались, чтобы найти себя, чтобы удержать меня. Так надо было. Дальше… — скажите, что Вы знаете еще. Вы скажете? да, Оля, ми-лая! Целую Вас, Тебя. Крещу. Люблю. Твой Ив. Шмелев

Как хорошо — Вам — 37! — это пора расцвета, так Вы юны сердцем!

«Неупиваемая»! Ты мне Ее дала?! Ты, Дари? — Святое Слово дало мне Вас, Оля, Оля… — Чтобы я молился Вам. Мое искусство вернуло мне _в_с_е, так беззаветно принесенное ему, — Вы вся из него вышли. Из чистоты всех _л_и_к_о_в. Может ли быть награда — _в_ы_ш_е! Нет. Как хочу видеть Вас — сидеть, рука с рукой… и ни о чем не думать — Вас чувствовать, весенняя, — нет, Вы не «чужая», Вы — моя.

В такой душе — в святом хаосе — может ли твориться?! Но — зреть может. Созреет. Бу-дет. Будет жить. Вот они, — «Небесные пути». И по земле они проходят, небо на землю сводят. Надо найти его и показать.

С Вами я этого достигну. Так я верю.

Непременно примите antigrippal. И — укрепляйтесь. Берегите себя, родная!

И. Ш.

[На полях: ] Пишите! Я Вам много послал. Вот мне творчество, — да, это нужно, так велено! Да будет. Пересмотрю все и отвечу. Покойно спите.

Как Вы расшиблись на велосипеде? Боли в груди — от этого?

Нет минуты, когда Вас нет со мной. Сегодня, в 6 ч. утра я звал Вас. Как ласкал [1 сл. нрзб.], называл.

50

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

2 окт. 41

Родной мой… Пишу открытку, чтобы только сказать, что все эти дни писала Вам тома и… не могу ничего выразить. Не могу писать. М. б. все это сумбурное пошлю после, а теперь не могу. Пишу это. Коротко, чтобы не запутаться, чтобы молить Вас не страдать, не мучиться ожиданием писем, не делать ложных себе тревог… Я просто потрясена всем Вашим. Много Ваших писем получила. Я потрясена так, как никогда. Почти больна. Не пугайтесь — Вы не виноваты. Тут много чего! И с ужасом представляю, что Вы можете тоже нечто подобное переживать… Умоляю — берегите себя! Берегите нервы! Пока что скажу, что для всего, нашего, что от Бога — верю, что от Бога! — нам больше всего нужно хоть относительное спокойствие — иначе все будет еще сложнее. Я не посылала мои письма еще и потому, что боялась вспугнуть Вашу работу в «Путях Небесных». А теперь просто… не могу. Не мучьте себя представлениями «страхов», — я все та же. Нет — больше, гораздо больше «той же». Ваш вопрос, между машинных строчек от руки… «не омрачил», конечно. И потому я еще хочу сказать, чтобы Вы не думали, что если я молчу об этом, то это _з_н_а_к, что «омрачило». Как Вы там условились. Но я потрясена. Господи?! Я не грешила, нет, нет, я только сердцу дала волю… Из важного еще одно: в Париж я не смогу приехать. Я это теперь знаю. И это мне большое горе… я знаю также, что встреча нам необходима — Вы должны меня увидеть. Я — не Богиня. Обнимаю. Люблю. Ваша Оля

Сегодня я во сне (впервые)