Вечер был теплый. Чувствовалось приближение весны.

Мимо прошел русский патруль. У каждого солдата на рукаве была красная повязка. Солдаты шли в ногу, сжимая рукой ремни, на которых за спиной висели карабины.

Чувствовалось, что город начал жить мирной жизнью. Жужи посмотрела на полную луну и заговорила о литературе.

— Скажи, ты почему пишешь стихи? — спросил ее Лаци.

— Потому что я не могу не писать их. Скажи, а почему ты пишешь свои статьи в стенную газету?

— Это совсем другое дело.

Некоторое время они шли молча. Потом Жужи продекламировала вслух стихотворение Аттилы Йожефа, На площади они остановились. Как раз на этом месте много лет назад упал истребитель, которым управлял знакомый парень Ирен Кечкеш. Обломки самолета тогда сразу убрали. Теперь же площадь была обезображена воронками от бомб и снарядов.

Луна заливала площадь своим ярким светом. Жужи прочла юноше еще одно стихотворение. Читала она очень выразительно.

Лаци захотелось поцеловать эту девушку, но он пересилил себя.

Жужи молча шла рядом с ним. Они остановились у калитки дома, в котором жила Жужи. Лаци снова захотелось привлечь девушку к себе и поцеловать. Но вдруг он почувствовал, что, если попытается сделать это, девушка оттолкнет его. Постояв немного, Жужи печально сказала:

— Жаль, что ты уходишь от нас.

— Как ухожу? Куда?

— Не притворяйся… Ведь Радаи предлагал тебе сегодня перейти работать в настоящую газету. Ты согласился? Правда, ты только что говорил, что публицистика это совсем не то, что поэзия. Сколько людей ушло от нас… Кто в Пешт, кто на работу в провинцию, кто в министерство… Иди и ты, редактор!..

И девушка скрылась за калиткой.

Лаци побрел дальше, думая о Жужи, которая наверняка все знает. Радаи, наверное, вспомнил о необходимости издания газеты совершенно случайно. Ведь у него сейчас тысячи дел. Возможно, он давно уже собирался поговорить с ним об этом, да все забывал, а тут вдруг вспомнил. Поговорил с ним, а потом, вероятно, позвонил Фюлепу, посоветовался с ним. Сейчас действительно идут большие перемещения работников: одни куда-то уходят, других переводят. Многие сделали такую карьеру, которая им даже не снилась. Так, быть может, и он сделается журналистом, и все будут называть его господином редактором.

Лаци стало жарко. Он вспомнил слова матери: «Великий венгерский художник Мункачи начинал свою творческую жизнь учеником столяра. Не горюй, выйдет из тебя учитель истории или еще кто… Ты еще станешь тем, кем захочешь. Талант у тебя есть, самое главное — береги свою честь, а уж бог тебя не забудет, вот увидишь».

А может, мать и права: сейчас многое возможно, даже если нет диплома об окончании гимназии.

Жужи жила неподалеку от Магды. Магда снова перебралась к своим родителям, как только тетушка Мартин поправилась. Криштофа еще не было дома, а тетушка Мартин уже легла спать, так что Магда и Лаци могли спокойно поговорить в прихожей.

Тетушка Ач возлагала большие надежды на освобождение. Теперь не стало никаких забастовок, и муж приносил домой полную зарплату. Известие о намерении Лаци жениться на Магде обрадовало старушку, но в то же время прибавило ей массу забот: ей хотелось, чтобы у дочери было подвенечное платье с фатой, хорошее постельное белье, короче говоря, все то, чего не было у нее самой.

Криштоф, когда Лаци сказал ему о своем намерении, сразу же заявил, что у Магды ничего нет, а потом стал говорить о тяжелой жизни пролетария при фашистском режиме.

Лаци перебил старика:

— Я Магду возьму и без ничего. Заверну в простыню и унесу.

Тетушка Ач заплакала, запричитала, что было бы неплохо немного подождать, но в конце концов согласилась.

— Помнишь мать, мы с тобой тоже начинали жить без ничего, — утешал жену Криштоф. — Со временем они сами все наживут… Да и мы поможем…

В воскресенье старый Мартин вырядился в черный костюм, начистил ботинки и, взяв под руку жену, пошел к Ачам на смотрины. Когда же обе семьи собрались вместе, дядюшка Мартин обратился к Лаци:

— Вышли бы вы ненадолго, сынок, а мы тут без вас потолковали бы.

Лаци и Магда послушно вышли в прихожую. Вскоре старик показался на пороге, за ним тетушка Ач. Старушка со слезами на глазах бросилась Лаци на шею, запричитала:

— Дорогой сынок…

Тетушка Мартин тоже то и дело вытирала глаза платком, нервно покашливала. Она расцеловала Магду, пожелав ей счастья и радостей.

— Все как на рождестве… Прилетел ангел… — забормотал Криштоф.

Ко дню регистрации брака все было готово. Франци Бордаш направил одну ударную бригаду на разборку развалин магистрата. Вскоре из-под обломков кирпича вытащили большой шкаф с книгами регистрации браков. В том же шкафу оказалась и лента — необходимый атрибут нотариуса при регистрации брака. Доктору Радаи удалось выхлопотать для молодоженов квартирку из одной комнаты и кухни. Удалось приобрести и недорогую мебель.

Регистрация брака была назначена на десять утра. Лаци поминутно смотрел на часы.

— Не волнуйся, дружище, теперь все в порядке, — утешал его Фюлеп.

С получасовым опозданием все направились в магистрат.

Стоял чудесный весенний день. Ярко светило солнце. Дул легкий ветерок.

— Если весна будет буйной, может вспыхнуть эпидемия холеры: много трупов еще не погребено, — заметил Фюлеп по дороге в магистрат.

— А чего ждать? Пусть бургомистр быстрее поворачивается! — бросил Шуханг. — Если зараза попадет в колодцы, вымрет весь город… Водопровод еще не скоро заработает…

— Поворачивается… Не успевают зарывать, — проговорил Фюлеп. — Нужно будет подбросить на погребение еще несколько бригад.

— Если нужно, подбросим.

Магда сидела в вестибюле магистрата. На коленях у нее лежал маленький черный ридикюль. На ногах — новенькие шелковые чулки. Длинные волосы завиты. На голове бордовая велюровая шляпка с широкими полями.

Увидев Лаци, она поднялась и сразу же оказалась в его объятиях.

Во время церемонии бракосочетания Лаци всеми силами старался не рассмеяться, потому что нотариус попался маленький, похожий на гномика, лысый, с усиками и большим квадратным подбородком. Голос у него оказался на редкость неприятным. Наконец дело дошло до изъявления согласия взять в жены и выйти замуж. Молодые расписались в специальной книге, после чего последовали поздравления и поцелуи.

В новой квартире новобрачных и гостей встречала тетушка Мартин. На столе стояла вареная ветчина, которую дядюшка Мартин достал каким-то чудом, и большая плетеная бутыль вина.

Но самым большим сюрпризом оказалась эмалированная плитка, которую можно было топить дровами. Лаци уже несколько дней подряд искал такую плитку, но безрезультатно. Пришлось купить высокую чугунную печку, но огонь в ней горел где-то на самом дне, так что варить на ней было невозможно. Магда попробовала было сварить суп,