он и не старался, просто видел, что человеку доставляло необыкновенное удовольствие приносить людям радость в виде доставки морозной сладости, и он очень гордился столь нужной профессией.

– Павел, – впервые по имени обратился Журавлев к мальчишке. – Мороженое хочешь?

Услышать свое имя, которым давным-давно называла его мать, для Шкета было настолько непривычно, что он в первое мгновение даже растерялся, вскинул голову и поглядел на Илью влажными васильковыми глазами, потом, выдавливая из себя, промямлил, сглотнув слюну:

– Дорого. Оно знаешь сколько стоит?

– Не дороже денег, – твердо ответил Илья, и потрепал его по макушке. – Пошли.

Трамвай как раз остановился на остановке, расположенной в полсотне шагов от Управления, и они спешно покинули вагон.

Воспользовавшись тем, что внимание Ильи и Шкета было сосредоточено на мотоциклисте, Лиходей тотчас соскочил со сцепки и спрятался за ближайшей липой, раскинувшей свою разросшуюся крону над тротуаром. Боком, плотно прижавшись к шершавому стволу, украдкой выглядывая, бандит стал пристально наблюдать за дальнейшими действиями своих поднадзорных.

Мотоциклист завернул к четырехэтажному зданию, где и заглушил мотор; Илья со Шкетом быстро направились к нему через дорогу. В это время из-под арки, ведущей вглубь дворов, торопливо вышла уличная торговка мороженым, одетая в белый халат и с повязанной на голове белой косынкой. Через плечо у нее был перекинут кожаный ремень от алюминиевого ящика. Она поставила ящик на крыло мотоцикла, открыла крышку, и оттуда густо повалил холодный пар от хранившегося внутри сухого льда. Было слышно, как они разговаривали, весело перекидываясь незначительными словами, сноровисто перекладывая из короба в ящик неровные прямоугольники пломбира, завернутого в плотную серую бумагу.

– Неужели все продала? – интересовался мотоциклист.

– А то!

– И хорошо берут?

– Берут, грех жаловаться. Жара-то вон какая стоит. Не хочешь, а возьмешь.

– Ну да, ну да, – соглашался мотоциклист, с интересом поглядывая на молодую разносчицу, открыто любуясь ее сияющим, распаренным от духоты и сноровистых движений полным лицом с пухлыми румяными щечками.

– И красивая же ты, Зинка, – со вздохом признался мотоциклист, когда ее ящик доверху наполнился сладкими прохладными брикетами. Он тоже был молодой, что стало видно, когда он снял пыльный шлем и мотоциклетные очки: с приятными чертами мужественного лица парень к тому же еще был довольно остроумным и обладал добродушным характером. – Прямо вся цветешь и пахнешь. Вот так взял бы и съел тебя, как горячий пирожок.

– Не для тебя, Васятка, цвету, не под тобой и завяну, – со смехом ответила девушка и, быстро показав ему кончик языка, круто развернулась, собираясь то ли вновь возвращаться во дворы, то ли идти по улице, но в эту минуту ее окликнул Илья.

– Писаная красавица, мороженого не продашь? Совсем с моим юным другом спарились.

Девушка искоса взглянула на Васятку, по лицу которого пробежала тень неудовольствия оттого, что этот чужак назвал ее писаной красавицей, и звонко рассмеялась.

– Продам, отчего ж не продать геройскому парню… тем более фронтовику.

– Язва ты, Зинка, – непонятно к чему придравшись, довольно тихо пробормотал Васятка, чтобы услышала она одна.

– И тебе не хворать! – мигом отозвалась девушка, провожая насмешливым взглядом отъезжавший мотоцикл с его рассерженным седоком, который так газанул с места, что едва не опрокинулся. – Ревнует, дурачок, – простодушно пояснила она Илье, подавая три пломбира ему в руки. – Даже не догадывается, что я его люблю. А мне нравится его изводить.

– Хороший парень, – сказал, улыбаясь, Журавлев. – Выйдешь за него замуж, точно не прогадаешь.

– Я подумаю, – мечтательно ответила девушка, глядя потемневшими глазами перед собой, машинально отсчитывая сдачу мелочью, затем тряхнула головой и медленной походкой двинулась вдоль неширокой улицы, покачивая под тесным халатом обширными выпирающими ягодицами. Отойдя шагов на пять, она привычно закричала зычным голосом: – Кому мороженое? Холодное, сладкое, по вашим деньгам. Не забудьте купить мороженое! Не желаете кушать сами, порадуйте своих близких!

«Хорошая жена будет», – отметил про себя Илья, и сам смутился от своих мыслей, как будто он уже подыскивал себе достойную жену, сравнивая незнакомую девушку с Норой. Отведя тоскующий взгляд от ее аппетитной задницы, Илья огляделся. Заметив единственную скамейку почти напротив Управления, он обрадованно оживился, потому что с нее можно было следить за центральным входом, не привлекая к себе особого внимания.

– Павел, – предложил он мальчишке с самым равнодушным видом, – давай, присядем и не спеша поедим мороженое.

– Угу, – соглашаясь промычал Шкет.

Держа липкими пальцами подтаивающий на жаре брикет пломбира, он уже вовсю уплетал свою долю мороженого, перепачкав им не только рот, но и щеки.

Присев на скамейке, Илья начал откусывать от мороженого крошечные кусочки, которые долго катал во рту, дожидаясь, когда они сами растают, исподтишка наблюдая за входом. Тянуть время с каждой минутой становилось все сложнее, и он отправил Шкета за новой порцией пломбира.

– А давай, друг Павел, еще возьмем такого вкусного мороженого, – сделал он очередное щедрое предложение. – Уж наесться, так уж вдоволь, чтоб один раз и на всю оставшуюся жизнь. Ты как, не против?

Шкет значительно постучал себя кулаком по тугому животу, всем своим сытым видом показывая, что уже наелся от души, но отказываться не стал.

– Давай, – охотно согласился он, проворно взял деньги и скорым шагом, видно, уже не в силах бежать, направился на зычный голос торговки, которая не успела еще отойти далеко.

Илья видел, как мальчишка подошел к Зинке, о чем-то с нею поговорил и девушка, смеясь, сделала ему большой кулек из старой газеты, положила в него пять брикетов пломбира, потом потрепала по волосам, и Шкет отправился в обратный путь, высоко подняв кулек с мороженым, издали показывая Илье свою покупку.

В это время на пороге Управления внезапно и объявился Семенов, но не откуда он его ожидал, а изнутри здания: видно, всю ночь находился на службе.

– Павел, – спохватившись, одуряюще громко закричал обрадованный Илья, чтобы привлечь внимание потерянного коллеги, – пойдем, брат, в парк! Говорят, там тир открылся, постреляем!

Услышав знакомый голос, Семенов от неожиданности вздрогнул, вскинул голову и быстро развернулся всем корпусом.

Краем глаза отметив, что Леонтий направляется скорым шагом в его сторону, Илья пошел навстречу мальчишке, приобнял его и они, дурачась, толкаясь, и подтрунивая друг над другом, не