Судя по звукам, она легла рядом, слева.

Мы пролежали так некоторое время, слушая шум дождя, однако кто-то неожиданно постучался в дверь.

Я открыл глаза и взглянул на Лин.

— Пойду открою.

— Уму, — кивнула она. Спрятала книжку под шкуру, на которой я спал, и пошла к растениям в центре комнаты. Когда дух спряталась в них, я подошёл ко входу.

— Да? — открыл я дверь, чтобы увидеть там одного из аргилэ. Это не Таури. Удивительно, но почему-то только его у меня получается отличить от остальных. Возможно, благодаря росту? Или просто провёл с ним больше времени, чем с остальными, из-за чего научился различать?

— [Яз. Нерейдий] Вас желает видеть глава.

Глаза аргилэ втянулись в голову, когда он меня рассматривал. Уголки губ растянулись, показывая зубы. Он стоял под дождём. Водяные струи сошлись в волосах и капали на немного промокшую одежду, ярко-жёлтого цвета.

… Ему не говорили, что я не понимаю на местном?

Я замахал руками, пытаясь до него достучаться.

— Прошу прощения, я вас не пойму. Анаэль ещё спит, — и, немного отойдя, указал левой рукой на спящую.

Аргилэ, сощурив глаза, посмотрел на меня и зашёл внутрь. Блин, да не это я имел ввиду! Но да, было бы грубо его не приглашать зайти, так что даже повезло, что он трактовал жест именно так.

Когда он зашёл в домик, то его глаза вылезли из головы, начав по отдельности вращаться, осматривая комнату. Ну да. Они ведь не могут вертеть головой, так что глаза очень подвижны. Наверное, подобная особенность хорошо помогала Таури во время боя с духами.

Насмотревшись, аргилэ садится на шкуру, где я до этого спал, скрестив ноги.

Я подхожу к корзинке со спящей змейкой и начинаю её будить:

— Анаэль, просыпайся, — мягко положив на неё руку, нежно расталкивая.

Со звуком: «Няя~», затряслись заострённые ушки и кончик хвоста. Тоненьким голоском ламия простонала: «Я проснулась!», потягиваясь, открывая вид на своё обнажённое тело и зевая, не прикрывая рот, из-за чего стали видны зубки и маленькие клычки в верхней части рта.

Как у неё этот алгоритм действий вообще зародился?

— С добрым утром, — сказал по доброму я улыбающейся ламии.

Тут же её взгляд упёрся в меня. Её глаза расширились, а рот раскрылся. Некоторое время она смотрела, не отводя взгляд. А потом, сильно покраснев, прикрыла грудь руками, отвернулась и сказала:

— Н-не смотри… пожалуйста…

… Мило.

Я отворачиваюсь, смотря на аргилэ, который повернулся к нам спиной. Вряд ли он понял её слова. Скорее это просто обычная вежливость. Не уверен, что их вообще могут интересовать другие расы, похожие на людей.

А ведь в первый день Анаэль так не стеснялась. Хотя тогда она, наверно, больше беспокоилась о своей жизни, посчитав меня за злого духа.

— Всё, — услышал я тихое бормотание ламии.

Повернувшись, я снова посмотрел на неё. Глаза, ещё вчера наполненные нежностью и радостью от моего возвращения, теперь застенчивы и отводятся в сторону, избегая прямого контакта. Стараясь укрыть лицо, расцветшее краской, за руками она теребила свои короткие для девочки волосы.

Ладно, она смущена явно сильнее, чем во все разы до этого. Вчера я так же увидел её в неглиже, но так сильно она не смущалась… Хотя, точно. Тогда всё её смущение смыло радостью от возвращения Лин.

— К нам один аргилэ пришёл, что-то сказать хочет, — объяснил я причину, по которой её разбудил, на секунду отведя взгляд к гостю. Анаэль повернулась к нему и ответила:

— Хорошо.

Ламия вылезла из корзины и поползла к гостю, а я вслед за ней. Мы уселись перед ним, он развернулся к нам.

— Спроси его, зачем он пришёл.

Анаэль сделала это, а аргилэ ответил. Потом она перевела:

— Он пришёл передать, что нас хочет видеть глава.

— … И всё?

— Да, — кивнув.

— А подождать нельзя? Дождь снаружи.

Анаэль спрашивает эту у аргилэ. Услышав ответ машет головой:

— Говорит, нужно обязательно идти сейчас.

— А ты готова идти?

— Угу, — кивнув.

— Тогда идём. Пускай проведёт нас.

Когда Анаэль сказала это, аргилэ кивнул и поднялся. Я вслед за ним, подняв Анаэль на плечо. Принял лекарства. На выходе обулся.

— [Яз. Нерейдий] На самом деле, — внезапно заговорил аргилэ, — Я против того, чтобы вы заходили в дом главы, но он настоял, так что выбора не оставалось.

Анаэль перевела сказанное. Как я понял, должно быть, ему не хочется подвергать своего предводителя опасности. Всё же мы незнакомцы, так ещё и другой расы. Не удивительно, что кто-то нам не доверяет. Короче, я просто пытаюсь оправдать его грубость.

Мы вышли из дома. Дождь лил с неба, создавая мелодичный звук капель, которые стекали по кронам деревьев и листьям кустарников. Воздух наполнялся свежестью и запахом зелени. Мы старался идти быстро, чтобы промокнуть как можно меньше. Волосы прилипли, а одежда и обувь тяжелели от влаги.

По пути к цели мы проходили мимо множества грядок, полных корнеплодных растений. Грядки располагались в ровных рядах с узкими проходами между ними.

Вчера нас переселили в другое место, на ещё большем отшибе, чем прошлое. Домов там почти не стоит, зато эти грядки близко. Потому, когда нас вели к нему, мы проходили мимо них. Тогда я спросил у Анаэль, как называются эти растения, а она ответила: «галрот».

Это растение имеет небольшой, размером с яблоко, круглый корнеплод немного выглядывающий из-под земли, чем-то похожий на канталупу (разновидность дыни), но интенсивного красного цвета. Корнеплод покрыт мелкими бугорками-чечевичками (образования служащие для газообмена). Листья растения большие и широкие, имеющие волнистый край и зелёную окраску с ярко-красными жилками, что создаёт не хилый контраст. Листья, как и плоды, могут использоваться в кулинарии, так как, судя по тому, что рассказывала Анаэль, обладают слабым сладковатым привкусом.

Капли воды бьют по поверхности листьев и стеблей этих растений, образуя на них множество мелких брызг, своим мерцанием ломающие свет. Они поливали растения, помогая им расти.

Чуть дальше росли ещё какие-то растения, но далековато, потому разглядеть их сложно.

Наконец мы подошли к окружённому кустарниками глиняному дому. Конечный пункт назначения. Аргилэ постучался в дверь, а после того, как кто-то внутри ответил, открыл дверь.

Дом ничем не отличался от остальных ни снаружи, ни внутри. Только знак на двери с какой-то надписью давал понять, кому он принадлежит. Так помечены и остальные дома, но