живота. «Случилось худшее», – подумал я.

– Божий суд! – закричала Ло, срывая голос. – Божий суд! Для своего мужа я требую божьего суда! Октай! Жрец!

Нужно было идти следом, посмотреть, что-то сделать, но на меня вдруг накатило нечто странное. В ушах загрохотало, все звуки приглушились, стали едва различимы. На голову словно накинули золотистую вуаль: мир стал ярче, затопил красками, выделил свет с тенью. Тело стало невесомым и непослушным. Даже боль в ногах отступила куда-то и стала неважной.

– Тебя зовут, – сказал Тархан, и я не услышал, а прочитал слово по его губам.

«Я не могу», – попытался сказать я, но не ощутил движения губ, а ноги вопреки желанию понесли невесомое и почти неощутимое тело на улицу, во двор, где с обнажёнными мечами друг напротив друга замерли Юан и Байгал. Ло бежала вокруг них с палкой и чертила круг, призывая Нищего принца судить поединок. За чертой, поджав губы, застыл Ринчен. Привлечённые криком, у ворот собирались соседи.

– Божий суд над отступником заклинателей? – усмехнулся Байгал, когда круг замкнулся. – Какое дело Небесам до нас? Мы не их.

Он небрежно играл мечом, и сталь бросала солнечные блики то на Юана, то на меня, то на зрителей.

– Как бы то ни было, мой муж больше не бессмертен! – возразила Ло, отбросив палку. – Он оправился от потери золотого ядра и живёт обычной жизнью: ест, стареет и однажды умрёт. А значит, он вновь ходит под Небесами!

– Давайте послушаем, что скажет господин жрец, – примирительно сказал Ринчен. – Уверен, он посчитает, что не может проводить божий суд между Байгалом и Юаном, потому не вмешается, не так ли?

Во рту пересохло. От свалившейся ответственности закружилась голова. Твёрдо желая согласиться с доводами Ринчена и отойти в сторону, я сделал шаг – по крайней мере, мне показалось, что я его сделал, – взмахнул рукавами перед тем, как благовоспитанно сложить руки, и как со стороны услышал собственный голос:

– Отчего же? Нищий принц не знает различий между странниками. В пути все равны.

Байгал удивлённо оглянулся.

– Да ты, жрец, ума лишился? Как ни посмотри, он выиграет поединок! – воскликнул Юан.

И тут на меня снизошло то, что настоящие жрецы называют откровением и благодатью, а поэты – вдохновением.

– Да. В поединке на мечах заклинатель будет сильнее, – безмятежно согласился я, и на губах сама собой возникла ласковая благостная улыбка, какой я ещё никогда не улыбался. – Но кто сказал, что божий суд Нищего принца – это поединок на мечах?

Юан опустил оружие и из напряжённого стал растерянным:

– Не на мечах? А как?

– Нищий принц не был воителем. Он поступился собственными интересами ради государства, раздал своё добро и отказался от кровной мести. Так он чувствовал справедливость, – глядя на небо, вещал я. – Божий суд Нищего принца – поединок духа, а не тела. Но для начала я должен узнать, стоит ли причина подобных мер. Так в чём суть вашего спора?

И вот тут ухмылка пропала с лица Байгала. Он открыл рот, закрыл его и оглянулся на Ринчена, взглядом прося поддержки. А вот на лице Ло заиграла торжествующая улыбка.

– И правда, – звонко сказала она. – Что случилось? Из-за чего вы вдруг схватились за мечи?

– Это отступник, – начал Байгал, когда понял, что Ринчен не собирается помогать. – Он был лишён золотого ядра и изгнан из школы. Я предложил ему избавиться от мук сейчас с помощью моего меча или же умереть мучительной смертью из-за угасания сил.

Стоило заметить, что, даже будучи вдребезги пьяным, на умирающего мучительной смертью Юан никак не походил.

– Что ты выбрал, Юан? Смерть от руки заклинателя? – спросил я.

Юан расслабился и спрятал меч в ножны:

– Нет. Я предпочёл отсрочить смерть, потому что у меня есть обязательства перед семьей. Моя жена ждёт ребёнка. Я не могу покинуть её сейчас – сначала я должен позаботиться о будущем.

– Тогда я не понимаю, зачем нужен божий суд, – рассудил я. – Байгал дал выбор, Юан выбрал.

– То есть драчки не будет, да? – разочарованно протянул кто-то из деревенских зевак.

Я развёл руки в стороны и пожал плечами.

– Никто никого не обвиняет. Отступник уже получил своё наказание, а дважды за одно преступление не судят. В божьем суде нет надобности! Вы согласны, господа заклинатели? Или же вы знаете иную вину за этим подданным Сына Неба?

– Нет, – Байгал вышел из круга. – Иных преступлений этого человека я не знаю.

– А вы, подданный Сына Неба…

– Ничего не знаю, ни в чём не обвиняю, – Юан быстро выскочил за черту.

Я с превеликим облегчением хлопнул в ладоши:

– Всё разрешилось миром, в суде нет надобности! – и поклонился кругу.

Ринчен тут же задвинул Байгала себе за спину и со словами «прошу прощения за своего ученика» покинул двор. Ло бросилась Юану на шею и расцеловала его:

– Хвала Небесам! Хвала Нищему принцу! Я уж думала, всё…

– Да уж. Вовремя вы, – выдохнул Юан и улыбнулся, отчего его бледное лицо расслабилось.

– Ты же убежал! – Ло отстранилась и замолотила кулачками по его груди. – Ты убежал! Зачем вернулся, что тебя сюда понесло?

– Да я… – рука Юана потянулась к затылку и взъерошила короткие волосы, в глазах заиграла виноватая усмешка. – Да я уже был у освящённого тракта, а потом подумал о тебе. Как ты тут будешь без меня? И в покое ведь не оставят… Вот и решил, что уж лучше так. Я, может, и глупый, но не трус!

– Не может, а глупый!

Ло ещё раз ударила мужа в грудь, а потом ткнулась в то же место лбом, спряталась и вновь расплакалась – от облегчения.

– Никогда! Никогда больше! – слышалось между всхлипами.

Я перевёл дыхание – и странное состояние лёгкости схлынуло. Мир потускнел, закачался, закружился, рискуя в любой момент уплыть из-под ног. Видимо, для моей изнеженной натуры события этого утра оказались слишком насыщенными. Удивительно, что у меня так повело голову, ведь раньше подобного никогда не случалось!

– Октай! – воскликнул Юан. – Досточтимый жрец!

Они с Ло отстранились друг от друга и шагнули ко мне, но Тархан успел первым. Он схватил меня под руки. Я заморгал, обнаружив себя сидящим на колоде. Ло и Юан засуетились вокруг.

– Что с вами?

– Быть может, сомлел от жары?

– Давайте его в дом!

– Всё хорошо, – заверил я Тархана, пока он не взвалил меня на плечо, как в старые добрые времена. – Я просто переволновался.

– Переволновался, – повторил Тархан таким тоном, который сразу дал понять: палачу известно, что от нервов и волнения господин Гармонии в обмороки не падает.

– Правда, всё