– Это мне следует благодарить тебя, – возразила я.

– За что?

– Без тебя у меня ничего бы не вышло.

– Неправда. Уверен, ты построила бы этот дом, даже если бы никогда меня не встретила.

Просияв от похвалы и его великодушия, я обняла мужа.

Затем мы отправились на обед к тетушке. Эли преподнес ей подарок – два новых фургона для транспортировки товаров. Он сказал, что это от нас двоих, однако тетушка смотрела лишь на него, когда благодарила. Я нисколько не удивилась: автомобили оплачены из кошелька Эли, а его мать так и не простила меня за побег и непослушание. Собственно, она и раньше не выказывала мне особой теплоты, а теперь в ее голосе и вовсе слышались ледяные нотки. Большую часть времени в доме Ганьо мы с мамой старались избегать хозяйку и сидели в саду. В Аккру мы возвращались уже затемно, и я задремала в машине.

После Нового года я вернулась в школу, стараясь ездить на занятия хотя бы три дня в неделю, иногда за рулем. Однако оба действия давались мне все сложнее. У меня так отекали ноги, что в школу я стала ходить в домашних тапочках, а порой вообще не могла спуститься с лестницы. Миссис Адамс готовила мне под присмотром моей мамы, которая приехала в Аккру с целым галлоном пальмового масла и мешочками всевозможных трав. Мне никогда не доводилось видеть в супе столько масла – мама уверяла, что малышу нужен жир. Как по мне, жира малышу вполне хватало, учитывая, что мой живот раздуло так, будто я вынашивала близнецов. В дополнение к закармливанию меня мама дважды в день втирала мне в живот необработанное масло какао, чтобы предотвратить появление растяжек.

– Мне оно помогло, – сказала она, когда я возразила против такого количества средства. На простынях постоянно виднелись темные пятна, хоть я заставляла домработницу менять постельное белье каждый день – мне-то они не мешали, но не хотелось, чтобы на них спал Эли.

После моего падения с лестницы он переехал в хозяйскую спальню и взял на себя обязанности по растиранию масла какао в те дни, когда возвращался домой пораньше. Обычно он приезжал к ужину, за приготовлением которого я старалась следить, – только на это сил и хватало. Кухарка больше меня не прогоняла, получив выговор от Эли. А в январе Менсу заменил новый водитель: пожилой Йебоа строго следовал указаниям и не выделывался. В тот же месяц мы с Эли купили детскую мебель. После рождественского ажиотажа магазины почти пустовали.

– Народ растратил все деньги, – пошутил Эли, когда мы въехали на пустынную парковку мебельного.

Муж проделал бо́льшую часть работы по обустройству комнаты. Также помогла Йайа, взволнованная появлением нового племянника, – заказала индивидуальные обои. Впервые ступив в детскую, мама раскрыла рот от восхищения. Она никогда раньше не видела детскую и даже не знала, что кто-то вообще отводит ребенку целую комнату. Я жила с родителями до смерти отца. Мама была потрясена и когда увидела мой будущий бутик, даже прослезилась. Я выбрала торговую точку на первом этаже небоскреба, между магазином элитных часов и парфюмерией.

Заниматься бутиком я начала также в январе, хотя из школы выпускалась только в апреле. Эли нанял рабочих, чтобы они установили полки и вешалки. Теперь я искала портных для шитья одежды в мастерской, которую решила организовать в доме, принадлежащем Ричарду. Аренду за дом я собиралась вносить сама, а за бутик Эли разрешил не платить, пока бизнес не встанет на ноги.

Он относился ко мне с заботой и вниманием. После падения мы ни разу не ссорились и вновь начали нормально разговаривать и смеяться. Сперва мы часто занимались любовью, однако теперь прикосновения стали мне неприятны, и я отталкивала его, когда он пересекал воображаемую черту на кровати. Мы вновь начали вместе выезжать и провели одни выходные на курорте на реке в Кпонге, на этот раз без всяких друзей. Однако в основном вечерами мы валялись в постели: он с ноутбуком или телефоном, а я читала романы или планировала бутик. А когда Эли уезжал по работе или поздно возвращался домой, его место занимала мама, на что он, похоже, нисколько не возражал. С моей мамой он почти не беседовал – только здоровался и изредка говорил о ребенке, а она до сих пор благоговела перед ним и тушевалась в его присутствии. Тем не менее Эли относился к ней дружелюбно и постоянно спрашивал меня, счастлива ли она и не нуждается ли в чем-либо. Я заверяла его, что ей всего хватает. Мама не собиралась возвращаться в магазин тетушки после рождения ребенка: она останется со мной столько, сколько потребуется, а потом откроет небольшой бизнес по выпечке тортов и пирогов, на этот раз на кухне нашего нового дома. Их отношения с тетушкой разладились настолько, что работать с ней больше не представлялось возможным. Перед отъездом в Аккру тетушка прилюдно ее отругала, а однажды не пустила на собрание «Женской гильдии» из-за опоздания, хотя сама же его и вызвала, загрузив работой. На удивление, мама не винила во всем меня – похоже, она начала понимать, что наша благодетельница не такая уж святая.

Тетушка приехала навестить меня в первых числах марта, когда я была уже на восьмом месяце беременности. Недавно у нее случился микроинсульт, и Эли хотел присмотреть за матерью; той, впрочем, не терпелось вернуться к работе. Четыре дня, которые она провела с нами, показались мне годами. К счастью, благодаря раздутому животу и отекшим ногам я могла спокойно лежать у себя в комнате. Конечно, тетушка не стеснялась сама ко мне заглядывать. Вечером, перед возвращением в Хо, она вошла ко мне и села на край кровати. Мы немного поговорили о моем здоровье, клинике, где я буду рожать, и бутике. Пусть она больше не вызывала во мне страха, все равно рядом с ней расслабиться не получалось. Я сидела так прямо, что это вполне могло вызвать судороги.

– И твоя мама переехала, – сказала тетушка, когда мы исчерпали все темы. Мама вернулась в Хо на несколько недель, чтобы перевезти свои вещи в новое жилище.

– Да. Ей нравится дом.

– Знаю, я ходила на него посмотреть. Надеюсь, она поблагодарила Эли за дом и за все, что мой сын для вас сделал. Надеюсь, и ты выражаешь ему свою благодарность.

Я ничего не ответила. Совсем ничего. Просто мрачно пялилась на свекровь. Эли ни разу не заставил меня почувствовать, будто я перед ним в долгу. Напротив, он ясно дал понять, что тот дом полностью мой. В этом доме в Аккре я чувствовала, что живу в гостях. Мое имя не значилось ни в одном документе на собственность – ни на дом, ни на один клочок земли, ни на бутик, ни на машину, ни на что. Дом с тремя спальнями в Хо с деревом папайи во дворе, отбрасывающим тень на крыльцо, являлся моей единственной собственностью, а эта женщина не могла позволить мне порадоваться хотя бы этому. Позже я заперлась в ванной и не вышла с ней попрощаться. Мы с мамой еще несколько дней ходили мрачные.

Роды начались на две недели раньше срока, в день моего выпуска из школы Сары. Я не собиралась присутствовать на церемонии, поэтому неожиданные роды не нарушили никаких планов. Эли не было дома, и в больницу меня повез водитель Йебоа. Усевшаяся со мной на заднем сиденье мама дышала даже тяжелее, чем я. Эли приехал в больницу примерно через час, и вскоре на свет появился наш сын.