Шрифт:
Закладка:
— Видимо, тебе повезло с женой, раз ты так говоришь.
Эристан смущается, как ребенок, — мне передается его чувство, совершенно новое для меня. Наверное, он краснеет, но я этого не вижу. Теперь хоть буду знать, почему люди краснеют.
— Повезло, да. — Чувствую, что он улыбается. — Пойду я на пост, а то мало ли.
В середине ночи меня сменяет утомленная, но счастливая Надана, мечтательно смотрит на звездное небо.
— Как же не хочется умирать! Особенно сейчас.
— Рано ты себя хоронишь.
— Я реалистка, — задумчиво произносит она, все так же глядя в небо, улыбается, резко поворачивая голову: — Но знаешь… если бы отмотали время назад и спросили, буду ли я участвовать, то сказала бы «да».
Не раскачанный, татуированный змеями мужик смотрит на меня — девушка, задумчивая и симпатичная.
— Все будет хорошо, — ободряю ее я и иду спать.
Кровати у нас нормальные, с матрасами и одеялами — все как положено. Расчет на то, чтобы захвативший крепость почувствовал себя человеком.
Благо, что со сном у меня проблем нет, хоть стоя могу засыпать… Так мне думалось до сегодняшней ночи. Стоило сомкнуть веки, и воображение рисовало штурм крепости, вражеские пращи и арбалеты, таранные орудия, и мы — жалкая горстка защитников. Что мы можем им противопоставить? Камни на головы. Стрелы. Два выстрела из ружья. В принципе, если ночью втихаря прирезать Рамона, в стане врага начнется грызня за лидерство, и можно будет этим воспользоваться.
Вспоминаю, что нахожусь в красной зоне, и программа подкинула мне несколько бонусов: лечить я могу раз в два дня, могу видеть приближающиеся объекты, ронять дроны и останавливать технику, но не это самое ценное. Самое ценное — я становлюсь невидимым на две минуты. Или не так? Посылаю мысленный запрос и получаю ответ:
Временно (до момента изменения условий):
— любой встреченный одушевленный объект опознается как смертельно опасный;
— тебе доступна способность Купол безмолвия: при активации в радиусе 1 м. образуется зона невидимости, противник не распознает живых существ. Активация доступна 1 раз в 3 суток, действие способности — 2 минуты.
— паранормальные способности умножаются на три. Уровень способности: 15;
— способность Замедление доступна 1 раз в 2 дня;
— в случае приближения условно опасного объекта на расстояние ближе, чем 10 м. ты получишь предупреждение.
Так-так-так! Это еще лучше, чем ошибочно запомнилось. Не только я невидим, но и группа, если она не дальше метра от меня. Значит, ночью подкрадусь невидимым и зарежу Рамона. В итоге засыпаю под утро, а будят меня возбужденные голоса.
Вскакиваю, выбегаю на улицу. Все толпятся на стенах, переговариваются.
— Надо поднять Леона и наших влюбленных, — бормочет Эристан, и я откликаюсь:
— Леон уже восстал. Идет к вам. Что там?
— Ща сам увидишь, — говорит Эристан, перекладывая арбалет из руки в руку.
Становлюсь рядом с Вэрой, гляжу на восток, но за холмами ничего не вижу. Вскоре показывается первый человек, второй. Мысленно молюсь Шахару и Танит, чтобы у врагов не оказалось осадных орудий — а то мало ли, какие сюрпризы организаторы оставили на Полигоне. Ловлю себя на том, что глупо молиться сейчас, когда все уже решено.
Враги останавливаются возле склона холма, метрах в ста от нас, отсюда даже не видно, сколько их, точно больше двадцати, зато у них нет осадных орудий, уже проще. Все одинаково одетые, мощные, они сливаются в многоголовую массу, готовую нас смять.
В голову приходит здравая мысль, я сдергиваю с Эристана ткань, в которой он прячется от солнца, губительного для его кожи. Сосредоточенно глядя на противника, рву ее на лоскуты и передаю их своим:
— Прячьте лица, рамоновцы не должны знать, что нас всего восемь человек.
Прежде чем выполнить мое распоряжение, Надана кладет руку на плечо Лекса, он прижимает ее к себе, и они сливаются в порывистом поцелуе.
— Храни нас… кто-нибудь, — бормочет Эристан и косится на меня, взглядом спрашивает, кто нас теперь будет хранить.
— Танит, — с уверенностью говорю я.
Ждем. Враги, похоже, решают устроить военный совет и не торопятся. Раскаленное время катится медленно, как капля смолы по наклонной поверхности.
— Будут переговоры, — предполагает Вэра. — Пообещают нам все, что мы потребуем, а резать будут потом.
Кладем руки друг другу на плечи, становимся бок о бок, чтобы тоже слиться в однородную массу, я щурюсь, тщетно пытаясь разглядеть Рамона. Наконец от толпы отделяется парламентер. Топает к нам, размахивая палкой с белой тряпкой.
— Тейн — на западную стену, — командую я, — всем — пригнуться за стеной. Вэра, стрелять по моей команде, сперва послушаем, что он нам споет.
Прихрамывающий лысый амбал с перевязанной ногой ковыляет к воротам. Останавливается на расстоянии, позволяющем рассмотреть черты его оплывшего лица.
— Жертвуют раненым, которого не жалко, — шепчу Вэре, пригнувшемуся за стеной. — Что тебе нужно? — тихо, чтобы не услышали остальные рамоновцы, обращаюсь к парламентеру, он опускает «флаг».
— Я представляю группировку Рамона. Она насчитывает тридцать два человека, вам не выстоять. Рамон предлагает вам сложить оружие и сдаться. Тогда вам позволят состязаться за два места на третьем уровне на равных условиях со всеми.
— Ты понимаешь, что тебя послали умирать? — спрашиваю я и продолжаю, не дождавшись ответа: — Предлагаю тебе присоединиться к нам, и тогда ты останешься жить, если мы выиграем. Мало того, мы окажем тебе медицинскую помощь.
Мужик хохочет со злой обреченностью, поворачивается к своим, к нам.
— Ты издеваешься? Вас там от силы десяток, без вариантов.
— Нет, я серьезен. Если мы откажемся принимать предложение Рамона, ты умрешь.
— Зачем нам крот? — шепчет Вэра.
— Так надо, — отвечаю я. — Спросишь у Тейна.
— Это вы, придурки, все тут поляжете! Вам разумнее сдаться. Так шанс появится хотя бы у двоих.
Мысленно считаю до десяти — даю парламентеру время для раздумий. Он достаточно далеко, чтобы программа опознала его, но близко, чтобы я рассмотрел, как он, нервничая, становится блестящим от пота.
— Вы все равно сдохнете! Мы будем чередоваться, осаждая вас! — парламентер не оставляет попыток нас уговорить. — У вас закончится еда и питье. Но прежде — боеприпасы…
Перебиваю его и почти кричу, чтобы слышали те, кто стоит далеко:
— Ты не представляешь, сколько у нас сюрпризов для Рамона! Вэра?
Карталонец встает, спускает тетиву, и стрела входит в переносицу парламентера. Командую:
— Пращники — на позиции.
Перевожу взгляд на Эристана, шевелящего губами, достаю из кармана потрепанный портрет Элиссы, смотрю на нее, затем прячу его, и медальон на шее наливается огнем. Кажется, он прожжет грудь насквозь.
Эристан, Лекс и Надана подбегают к воротам, со скрипом открывают их. Толпа врагов стоит ровно напротив, до них метров сто — вполне достаточно, чтоб камни долетели, и первые снаряди достигают цели — доносятся возгласы, враги падают на землю, а потом вскакивают и бросаются в разные стороны — окружают крепость.
— Лучники, арбалетчики — на позиции!
Беру арбалет и выглядываю из укрытия. Стены сделаны так, чтобы было удобно отражать атаку и прятаться: узкий желоб прохода и метровая стена с внешней стороны. По лестнице взбегает Эристан, берет камень, лежащий в проходе, чтобы обрушить его на голову штурмовикам, и говорит:
— Храни нас Танит!
Глава 18
Отпор
Враги разделяются. Штурмовики, десять человек, выставив перед собой деревянные щиты, бегут цепью, арбалетчики передвигаются осторожно, из укрытия в укрытие. Приоткрытые ворота со скрежетом распахиваются, и в работу вступают наши пращники. Камни достигают цели, один бегущий, вскрикнув, падает, корчится в пыли. Кто-то перестарался, и камень летит дальше, попадает в арбалетчика, он громко матерится, и враги, считавшие, что они в безопасности, разбегаются тараканами.
Воодушевленные пращники, Надана, Лекс, Тейн и Эристан, подбадривая друг друга, удваивают усилия. Падает еще один нападающий. Прикрываясь щитами, двое раненых отступают, остальные рассредоточиваются, чтобы окружить крепость, замечаю у них веревки с крючьями.
— Закрывайте ворота! — командую я, пригибаюсь, и надо мной пролетает арбалетный болт. — Атака началась! Арбалетчики — на свои позиции.
Пращей у противника нет, и это радует. Зато есть плохонькие деревянные щиты, мы же древесину пустили на стрелы, тоже плохонькие. Если бы не Вэра, мы, дети зиккуратов, привыкшие пользоваться готовым, не додумались