И пускай он действительно очень старался «испортить» меня, задаривая подарками и балуя, на мое отношение к нему это никак не влияло.

В первый день заказали в интернет-магазине кучу одежды. Я не хотела столько, но Артём тыкал во все подряд, настаивая, что нужно еще проверить, как сядет. В итоге мой новый гардероб едва уместился в гостиничном шкафу.

Еще купили мне телефон. Я хотела «Сяоми», но Артём, естественно, взял айфон с поддержкой двух сим-карт. Он и сам признавал, что дело только в бренде и понтах, но для него они имели значение.

Жить в гостинице было странно. Необычно и уютно.

Два дня нас никто не тревожил, даже убираться не приходили. Артём повесил табличку «Не беспокоить», и мы отгородились от всего мира настолько, насколько это вообще возможно.

Любовь, разговоры, сон, еда… Больше ничего не происходило. Но больше ничего и не требовалось.

Приносили только завтраки, обеды и кофе, а ужин Артём брал навынос в ресторане на другой стороне улицы.

И если раньше мне казалось, что любить сильнее, чем я его любила, невозможно, то теперь стало ясно, что я много чего еще не знаю.

Я смотрела на зеркальную стену, видела в ней нас и никак не могла до конца поверить, что все это происходит со мной.

Здесь мое отражение смотрелось гораздо симпатичнее, чем в домашних зеркалах. Оно выглядело жизнерадостным, раскованным и на удивление беззаботным. Оно делало все то, чего прежде дома я никогда не позволила бы себе: прыгало на кровати, хохотало во весь голос, дурачилось и пело песни, а когда Артём выходил из комнаты, разглядывало обнаженную себя, не испытывая ни капли стеснения.

Наверное, мне должно было быть стыдно за свой поступок и поведение, но там, где счастье, стыду и чувству вины места нет.

Я не впервые уехала одна из дома. Летом в Капищено царил настоящий рай. Но теперь все обстояло иначе. Я впервые в жизни осознанно совершила нечто предосудительное, противоречащее маминым запретам и даже вопреки им.

Я стала неправильной и плохой, по крайней мере в родительских глазах точно, однако ни капли не раскаивалась.

– О чем ты мечтаешь? – спросил Артём, когда мы, накинув на плечи одеяло, сидели на кровати перед окном и смотрели, как валит снег. – Чего бы тебе хотелось вообще в жизни? Когда-нибудь потом, в будущем?

Я задумалась.

– Есть кое-что, но поклянись, что ты не будешь над этим смеяться.

– Я? Смеяться? Над тобой? Да никогда в жизни!

Ироничная улыбка на его лице означала, что он уже приготовился шутить.

– Артём, я серьезно. Иначе не скажу.

– Ладно-ладно, – ответил он с серьезным видом. – Говори.

– Да ты, наверное, догадываешься.

– Нет. Что? Захватить мир? Стать президентом? Звездой фильмов для взрослых?

– Стать настоящим писателем…

– Ах да, точно! Как же я мог забыть? Сказки? – Улыбка снова помимо его воли расползалась по лицу. – И почему же это невозможно?

– Мама считает, для того чтобы быть писателем, нужен особый склад ума и талант.

– Что не так с твоим умом? Ты же отличница!

– Не знаю, я давала читать ей свои сказки, она смеялась и говорила, что они детские.

– Конечно, детские! – Артём возмутился так, словно это сказали про него самого. – Ты же была ребенком, когда их писала. И сейчас они у тебя тоже никак не могут быть взрослыми. Что за глупость?!

– Она литературовед – ей виднее.

– Ничего не виднее. Твоя мама сравнивает тебя со своими классиками. Так нельзя. Она должна видеть потенциал, должна дать тебе возможность развивать его.

– Значит, она его не увидела.

– Но я же увидел! Может, я не разбираюсь в литературе и в правильности слов, но одно я знаю точно. В твоих сказках есть душа, а это – самое главное в любом творчестве. Уж в этом, поверь, я разбираюсь. – Он натянул посильнее одеяло на моем плече и, немного помолчав, доверительным тоном произнес: – Хочешь, скажу, о чем мечтаю я? Это большая тайна. Даже Котик не знает.

– Ты же никогда не говоришь о будущем, – удивилась я. – Ты живешь здесь и сейчас.

– Это да. Но… Ведь что-то же должно меняться? Просто раньше меня все устраивало, а теперь становится неприкольно. – Он уставился немигающим взглядом в окно. – Я бы хотел, чтобы ты всегда считала меня лучшим.

– Конечно же, ты лучший! Откуда сомнения? – Я нырнула ему под руку.

– Если бы это было так, нам не пришлось бы устраивать твой побег и прятаться. Думаешь, я не понимаю, что мы сидим здесь из-за меня?

– Мы здесь из-за моей мамы.

– Пожалуйста, не спорь! Я знаю, о чем говорю! – Оторвавшись от глубокомысленного созерцания метели, он посмотрел на меня с шутливой строгостью.

– Ты хотел рассказать о своей мечте, – подсказала я.

– Мой отец был очень крутым. И известным. И талантливым. Но… – Он потупился и замолчал. – Я бы хотел стать еще круче.

– Артём, милый. – Ухватив за кончик подбородка, я повернула его лицо к себе. – Тебе не нужно быть круче кого-то. Ты такой, какой есть. Ты – особенный.

Несколько секунд мы пристально смотрели друг другу в глаза.

Неожиданно он спрыгнул с кровати:

– Так, Витя, вставай.

– Что случилось?

– Мы идем танцевать.

– Как танцевать?

– Я зря завел эту тему. – Подойдя к окну, он задернул штору. – У тебя пять минут, чтобы собраться.

– Мы так все время будем делать?

Артём вопросительно замер.

– Сбегать от мыслей?

– Ага. Мы с Котиком регулярно практикуем, – подняв с пола штаны, он надел их. – Чем больше активностей, тем меньше думаешь.

– Но рано или поздно тебе все равно придется планировать свою жизнь.

– Забавное высказывание в свете того, что мы с тобой сейчас в одной лодке. – Он протянул мне футболку, но я не взяла.

– Я о своем будущем не боюсь думать.

– Замечательно. Полжизни потратить на то, чтобы стать профессоршей, только потому, что твоей маме не понравились твои сказки. Это так занудно, Витя, и план твой – отстой. Если бы ты собралась стать волонтером и отправиться спасать африканских шимпанзе, толку и то было бы больше.

– Ну, знаешь, это лучше, чем вообще ничего.

Артём посмотрел на меня с укором и бросил футболку на кровать.

– Продолжай, продолжай. Мне нравится, когда ты меня воспитываешь.

– Я не собиралась воспитывать. – Дотянувшись до футболки, я надела ее. – Просто мне очень жаль, что ты так запутался.

– А ты распутай меня. Сделай правильным, хорошим, живущим по плану.

Разговор нужно было прекращать.

– Нам нельзя сейчас ссориться. – Я спряталась под одеялом.

– Нет, говори. – Он потянул за край