Воздух был удивительно свежим и морозным, вдоль дороги тянулись вверх сосны и ели, будто образуя глубокий каньон. Как она могла сомневаться в поездке сюда? И как хорошо, что они здесь.

Сегодня она не будет пытаться разговорить маму и вспоминать прошлое, а будет просто отдыхать и любоваться природой. Элла сказала себе, что не позволит конфликтам и спорам испортить им день, расслабилась и откинулась на сиденье.

Гейл болтала о чем-то с Таб – то внимательно слушала, то отвечала на бесконечные вопросы, без намека на раздражение и усталость.

Элла подумала, что ошибалась, полагая, будто мама не сможет измениться. И напрасно.

Через полчаса повозка остановилась. Кирсти взяла рюкзак, достала из него подарочный пакет и протянула Таб.

– Это мне? – Таб удивленно захлопала глазами, покосилась на мать и принялась открывать подарок с нетерпением и азартом пятилетнего ребенка. – Какой красивый! – воскликнула она, достав деревянную фигурку оленя.

– Великолепная вещь. – Элла оглядела его и посмотрела на Кирсти. – Ты сама его вырезала?

– Их делал отец, – с нескрываемой гордостью ответила та. – Дарил детям в местной школе. У нас сохранилось несколько штук. Я подумала, что Таб понравится.

– Спасибо за внимание. Большое спасибо.

К саням подошел Броди:

– Мне нужна помощь. Надо найти самую красивую елочку в лесу. Есть желающие мне помочь?

Таб прижала к груди деревянного оленя и принялась выбираться из саней. Медведь выпрыгнул следом. Похоже, их с Таб чувства взаимны.

Броди и Таб зашагали по краю леса, крепко держась за руки, иногда останавливаясь, чтобы рассмотреть привлекшее внимание дерево. Прошло добрых двадцать минут, прежде чем Таб приняла решение.

– Вот это.

– Отличный выбор, мисс. – Броди оглядел ель. – И размер подходящий.

– А как мы его отвезем домой?

– Привяжем к саням и поволочем. – Броди подвел девочку к Элле. – Ей лучше оставаться здесь, пока я буду рубить елку.

– Я тебе помогу. – Саманта ловко выпрыгнула из повозки. От Эллы не ускользнуло, как они с Броди улыбнулись друг другу. «Как интересно», – подумала она и повернулась к Кирсти.

– Просто удивительно. Я давно не видела сестру такой расслабленной и спокойной.

Кирсти гладила оленя, не отводя глаз от брата.

– Могу то же сказать о Броди. Мне нравится Саманта. Она человек открытый и честный.

– Это правда.

Краем уха Элла слушала вопросы Таб, которыми та одолевала бабушку.

– Почему у этого оленя только один рог?

– Они сбрасывают рога каждый год. – Кирсти повернулась к малышке. – Потом у них вырастают новые.

– Это больно?

Снова бесконечные вопросы.

– Бабуля, а почему Санта приходит ночью? Он же ничего не видит. Или в небе тоже есть фонари?

– Нет, в небе нет фонарей. – Гейл выглядела отрешенной.

Элла посмотрела, как Броди ловко наносит удары по стволу. Они с Самантой о чем-то говорили и весело смеялись, со стороны могло показаться, что они давным-давно знакомы. Элла пригляделась и поняла, что им не просто хорошо друг с другом, между ними происходит нечто большее – химия чувств, такое видно даже на расстоянии. Да, она определенно никогда не видела сестру такой.

– А на санях Санты есть фары? – Таб была полна решимости найти ответ на вопрос.

– Нет, конечно нет.

– Значит, у него с собой фонарик.

– Я не… Все, Таб, довольно вопросов о Санте.

– Но он не может видеть в темноте. С ним может случиться несчастье, как с тобой.

– С ним ничего не случится, Таб.

Саманта и Броди волокли к ним срубленную елку. Элла заметила, как Броди что-то тихо сказал сестре, та смутилась и покраснела. Бог мой, он с ней флиртует. Элла даже не помнила, видела ли когда-то сестру в такой ситуации.

– Если Санта ничего не видит, значит, может попасть в аварию. А я не хочу, чтобы он попал в аварию.

– С ним ничего не случится! – Гейл повысила голос.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что Санты нет! – выпалила Гейл. – Его нет!

– Санты нет? – растерянно переспросила Таб. – Он не прилетает в Шотландию?

– Он никуда не прилетает. Санты не существует!

Отчаянный крик дочери заставил Эллу отвлечься от мыслей о зарождающейся любви сестры.

– Мама! – Волна ужаса и ярости едва не разорвала ей сердце. Неужели она не ослышалась? Совладав с чувствами, она подхватила дочь на руки. – Не плачь, милая. Успокойся, и мы поговорим. – Она ничего не слышала, кроме пронзительного плача Таб, отзывавшегося глубоко в душе и напоминавшего о собственной боли. Элла бросила на мать сердитый взгляд и крепче прижала к себе дочь.

А ведь она уже почти поверила, что мать изменилась, подумала, что, может быть, у них получится наладить отношения. Детские обиды и боль вернулись.

Волна отчаяния достигла Саманты, и она бросилась к ним, утопая в снегу, падая и вновь поднимаясь.

– Что? Что случилось? Она ударилась? Где болит?

Элла успокаивала Таб, не в силах даже отвести от нее взгляд, потому первой заговорила Гейл.

– С ней все хорошо. Очень хорошо.

– Непохоже. Почему она плачет?

– Я сказала ей, что Санты не существует. Она не переставала задавать вопросы о нем…

– Довольно! – выкрикнула Элла, когда успокоившаяся было Таб зарыдала сильнее. – Прошу, не надо сейчас об этом говорить!

Таб плакала отчаянно, стоны и всхлипы эхом разносились по лесу. Наконец она обессилела и затихла, навалившись на плечо Эллы.

– Бабуля сказала… что Санты… не-е-ет! – Маленькое тельце затряслось.

Саманта в ужасе отпрянула, потом решительно взяла Таб из рук сестры.

– Санта существует, милая, конечно существует. – Укачивая малышку, она с яростью посмотрела на Гейл. В ее глазах была ненависть, на которую не решилась Элла. – Просто бабушка его никогда не видела. Ведь мы не считаем, что не существует того, чего мы не видели, правда?

Таб потерла опухшие глазки:

– А как же он видит? Бабуля сказала, что в небе нет фонарей.

– Но есть свет, я видела, – уверенно произнесла Саманта. – Есть звезды и луна, а еще бывает северное сияние. Когда вернемся в дом, я покажу тебе фотографии в телефоне.

– А ты видела Санту?

– Нет, я его не видела. Я, как и ты, всегда спала в кроватке, когда он приходил.

Элла немного успокоилась, хотя по лицу Таб было видно, что тете не удалось окончательно ее убедить.

– Как же он облетает за одну ночь весь мир?

– Вот именно, – подала голос Гейл. Она стояла в стороне, подавленная и несчастная. – Это совершенно невозможно.

– Возможно. Хотя некоторые факты не нашли пока подтверждения. – Броди вышел вперед и достал из кармана ручку и листок бумаги. Поправив очки, он присел на корточки перед Таб. – Земля вращается, ты ведь знаешь, да? Только медленно, поэтому мы ничего не чувствуем.

Таб все еще прижималась к Саманте, но теперь внимательно смотрела на Броди.

– Представим, что это Земля. – Он подхватил сосновую шишку и повертел в руке. – Здесь мы живем. Планета вращается вот так. – Он передал шишку Элле и принялся что-то писать на листке, положив его на ладонь. – Если рассчитать все с учетом скорости вращения Земли, скорости ветра и… – Броди откашлялся. – И еще скорости движения транспортного средства, в данном случае саней, это вполне возможно.

Таб потерла глаза и уставилась на каракули:

– А вес подарков?

– Хороший вопрос. – Броди изменил несколько цифр. – Но вес груза является частью общего веса саней. Так что все в порядке. Все хорошо.

Он говорил так убедительно, что Элла сама почти поверила. Сердце забилось сильнее от благодарности и восхищения, но Таб все еще смотрела с сомнением.

– Почему же бабуля не верит?

– Эти расчеты… э-э-э… слишком сложные. – Он бросил на Гейл извиняющийся взгляд. – Не все могут так просто понять.

Гейл открыла рот, но Саманте удалось ее опередить:

– Какой олень у нас быстрый, как ястреб?

Таб вытянула руку, которая слегка дрожала:

– Вот тот, с одним рогом.

– Тогда давай его погладим. – Она развернула Таб и загородила собой, чтобы вывести из поля зрения Гейл.

Броди тактично удалился следом, давая Элле возможность высказаться. Она молчала, не находя в себе сил начать, хотя понимала, что обязана отреагировать. К счастью, Гейл заговорила первой.

– Я понимаю, ты злишься, но пойми, я сделала только лучше для Таб. Она постоянно задает вопросы, и вы напрасно думаете, что поступаете правильно, выдавая в ответ ложь. Неправильно позволять ей верить, что жизнь – сказка.

– Я решаю, что для нее правильно. Я ее мать. – Голос Эллы дрожал даже сильнее, чем руки. – И меня не волнует, что думаешь ты. Это не имеет никакого значения.

Элла представить не могла, что мать решится сказать такое Таб. Впрочем, чему она удивляется – события ее детства повторяются.

Гейл заметно напряглась:

– Я лишь хочу втолковать тебе, что в ребенке нельзя воспитывать ложных ожиданий, он не должен расти с верой в мифическое добренькое существо. Ты полагаешь, что я лишаю ее радости? Нет,