Но тем знаменательным ноябрьским вечером все внезапно изменилось.

В середине дня синьор Б. ответил на телефонный звонок. Звонила знакомая, анестезиолог из больницы Кареджи. Пьетро был в курсе, что отец работает на добровольных началах в педиатрических отделениях нескольких больниц, но не знал, в чем конкретно заключается его работа. Полагал, что он с помощью гипноза избавляет от боли маленьких пациентов, которым иногда приходится терпеть мучительные процедуры. Что-то вроде альтернативы опиатам.

Никогда, никогда не мог он вообразить, что синьор Б. помогает им пройти еще более трудный путь. Путь за пределы жизни.

Он выяснил это, познакомившись с Амброй.

Еще несколько часов назад перед восьмилетней девочкой открывалось потенциально счастливое будущее. Все случилось очень быстро: мать забрала ее из школы классического танца, и они вдвоем ехали на скутере. Путь до дома, который они проделывали почти ежедневно, составлял пару километров. Вот только в тот день разразился ливень, за несколько секунд затопивший улицы Флоренции. Мама Амбры предусмотрительно затормозила, увидев, какой размах принимает гроза. Они укрылись под навесом и стали ждать, пока буря стихнет. Но в этот момент водитель проезжавшего мимо городского автобуса из-за плотной пелены дождя потерял управление, автобус вылетел на тротуар и всей своей громадой обрушился на злополучных жертв.

Мать Амбры умерла на месте. Сама Амбра чудом уцелела: когда приехала «скорая», у нее обнаружили только перелом правой локтевой кости. Но уже в больнице, когда ей накладывали гипс, у девочки начались сильные боли в животе.

Результаты УЗИ оказались неутешительными. Неостановимое внутреннее кровотечение.

Когда синьор Б. и Пьетро приехали в больницу Кареджи, девочке оставалось жить совсем недолго. Но Амбра не переставала звать своего папу. Он работал за границей, но ему сообщили, и он уже находился на борту самолета, летевшего во Флоренцию. Он знал, что жена умерла, но утешением служило то, что дочка всего лишь сломала руку. Он и представить себе не мог дальнейший поворот событий, да и в любом случае не успел бы в последний раз обнять девочку.

– Мы даже не можем дать ей услышать его голос по телефону, ведь мобильники на время полета отключают, – объяснила знакомая синьора Б., анестезиолог.

Она подумала, что отец Джербера поможет устроить это последнее свидание.

Пьетро понятия не имел, как можно устроить практически невозможную вещь, а спросив у отца, получил простой ответ:

– Телепатия: мы поможем ей мысленно связаться с папой. – Видя изумление Пьетро, он растолковал подробнее: – Отец, с которым мы установим контакт, – не тот, что летит в самолете, а тот, что всегда живет в ее воспоминаниях. – Потом уточнил: – Ты введешь девочку в транс и возьмешь на себя роль отца.

– Я? – поразился Пьетро; он не чувствовал, что способен справиться с такой сложной задачей.

– Ты будешь следовать моим указаниям, – настаивал синьор Б.

– Мне не кажется, что момент подходящий для экспериментов, – решительно возразил сын. – Если такое вообще возможно, – а Пьетро сильно в этом сомневался, – у девочки только один шанс, и я не хочу, чтобы из-за меня он был упущен.

Синьор Б. положил руки ему на плечи, заглянул в лицо:

– Если бы в данный момент ты один мог это сделать, пошел бы ты на попятную?

– В том-то и дело: я не один, – отвечал Пьетро, пытаясь урезонить отца. – Ты тоже здесь.

– Но я этого делать не стану, – наотрез отказался синьор Б. – Поэтому, если у тебя не получится, можешь возложить вину на меня.

Пьетро умолк, поняв, что спорить бесполезно.

– Итак, ты уже выбрал свой наводящий предмет?

С помощью наводящего предмета гипнотизер устанавливает тесный контакт с пациентом. Пластинка синьора Б., маятник, спираль, маленький электрический фонарик: выбрать можно все, что угодно. Отец объяснял, что некоторые из его коллег предпочитают прикосновения или голос. Но более практично использовать «случайный артефакт» или «постоянный фетиш».

Вопрос отца не застал Пьетро врасплох: на самом деле он уже давно об этом думал.

– Я буду использовать метроном, – заявил он.

В дальнейшем разные экземпляры сменяли друг друга на столике в его кабинете: обычный механический, затем цифровой и, наконец, электронная модель семидесятых годов, которой он пользовался в последнее время. Пьетро выбирал их тщательно, вслушивался в звук, который издавал механизм, различал тончайшие его оттенки. Но в тот день у него был метроном со стрелкой, в металлическом корпусе. Вообще-то, он уже какое-то время всегда носил прибор при себе.

– Очень хорошо, – похвалил синьор Б. – Еще нам понадобится зеркало.

Санитары сняли его со стены одного из больничных туалетов, принесли в палату Амбры и поставили прямо перед ее кроватью.

– Ты встанешь у нее за спиной, – объяснял синьор Б. – Так, чтобы она видела твое отражение и свое тоже. Едва ты погрузишь ее в транс, твой образ заменится образом отца.

Глаза девочки все время будут открыты.

Дозу морфина, которым врачи снимали физическую боль, снизили, чтобы девочка пришла в сознание настолько, чтобы процедура стала возможной. С напряженными нервами, с сильно бьющимся от волнения сердцем Пьетро приступил к своему первому опыту детского гипноза. Поразительно, однако: по мере того как Амбра впадала в забытье, он сам расслаблялся. Вначале синьор Б. шептал ему на ухо указания, потом перестал.

По-прежнему стоя позади нее, Пьетро взял ее за руку и крепко сжал. Потом, используя воспоминания, накопленные Амброй за восемь лет жизни, вызвал в ее воображении фигуру отца, в надежде, что она материализуется в зеркале.

Когда девочка улыбнулась, он понял, что папа явился и дочка видит его.

Пьетро заговорил с ней от лица родителя, с нежностью, но общими фразами, поскольку ничего не знал ни о человеке, которого представлял, ни об отношениях, какие сложились у него с дочерью. Поразительным было то, что она не почувствовала разницы.

Амбра в самом деле слышала голос отца.

Он сказал, чтобы девочка держалась и не отчаивалась, пообещал, что скоро боль исчезнет навсегда. Пьетро не верил в загробную жизнь и не мог гарантировать, что ее там ждет встреча с чем-то или с кем-то – например, с мамой. Но осознал, что Амбра не искала утешений такого рода. Она хотела увидеть отца по совершенно определенной причине.

У девочки было для него сообщение.

– Гвендалина осталась на дне зеленого шкафа. И если она плачет, мне тоже больно.

Пьетро записал эти странные слова, чтобы передать их тому, кому они были адресованы, убежденный в том, что отцу Амбры будет понятен их смысл.

Потом заметил, что дыхание девочки становится все слабее. Выражение ее лица в зеркале подсказало ему, что Амбра, умиротворенная, уже не испытывает боли. Пришло время